19 марта в Храме Христа Спасителя состоялось 31-е заседание Наблюдательного, Общественного и Попечительского Советов по изданию «Православной энциклопедии»

Открыл заседание Председатель Наблюдательного Совета Святейший Патриарх Московский и всея Руси Кирилл

И. Н. Шамина. Переписная книга вологодского Спасо-Нуромского монастыря и его вотчины 1701–1702 гг.

Спасо-Преображенский Нуромский монастырь был основан в конце XIV в. прп. Сергием Нуромским, учеником прп. Сергия Радонежского, вблизи современной деревни Сидоровское Грязовецкого района Вологодской области на реке Нурме в 60 верстах от Вологды. История этого небольшого монастыря остается малоизученной. Несколько работ посвятили ему краеведы XIX – начала XX в.[1] изучение продолжилось в начале XXIв.[2] Одной из причин недостаточной изученности истории Спасо-Нуромского монастыря является плохая сохранность источников.

В конце XIV в. прп. Сергий Нуромский основал монастырь на реке Нурме: «И воздви же церковь во имя Всемилостиваго Спаса на Происхождение Честного и Животворящаго креста, и келии постави, и обитель возгради»[3]. Е. А. Павлович привел дату основания монастыря – 1387 г., однако отметил, что аргументов в пользу этой датировки пока не встречалось[4]. В годы настоятельства старца Матфея (1584–1607 гг.), между 1585–1593 гг., в монастыре была воздвигнута вторая церковь – в честь Рождества Христова. В описи имущества 1615 г. соборная церковь в честь Происхождения честного креста Господня с приделом Введения Пресвятой Богородицы описана как деревянная «о дву верхах клетчатая». Деревянным был и теплый храм в честь Рождества Христова с приделом во имя свт. Николая Чудотворца «о дву верхах»[5]. В монастыре была также колокольня, где висели 3 колокола: «одне зазвонные, два больших», а также казенная келья, конюшенный и воловий дворы. Те же строения описаны и в писцовой книге 1627–1630 гг. В ней указаны также игуменская и 7 монашеских келий[6].

К 1678 г. придел соборной церкви в честь Происхождения честного креста Господня был из Введенского переименован во имя прп. Сергия Нуромского[7]. Вторая церковь – в честь Рождества Христова – в монастырской описи этого года указана как «теплая с трапезою, и с келарскою, и с папертью». В монастыре в 1670-х гг. проживали настоятель и 8 монахов, а также 13 монастырских слуг и служебников, 4 церковных дьячка.

С середины XVII в. монастырь переживал не лучшие времена. Его настоятели часто нарушали монастырский устав, что нашло отражение в жалобах, поданных насельниками и крестьянами Вологодскому архиерею и отложившихся в «Коллекции столбцов XVI–XVII вв.» Государственного архива Вологодской области[8]. Жалобы на действия монастырской администрации поступали в Вологодский архиерейский дом регулярно, как минимум с 1640-х гг. Так, например, в 1666 г. монахи во главе с казначеем Александром и представители вотчинных крестьян подали на имя архиепископа Вологодского и Белозерского Симона челобитную, где жаловались на пьянство настоятеля – игумена Сергия, его пренебрежение монастырским чином и разорение монастырской казны[9]. Сергий был назначенигуменом в 1664 г. по указной грамоте царя Алексея Михайловича[10].

Как позволяют судить источники, проблемы монастыря заключались не только в деятельности этого конкретного игумена. Скорей всего, можно говорить об упадке монастырской жизни в целом. И после того, как игумен Сергий был снят с должности, ситуация не изменилась. На нового игумена Мисаила также поступали жалобы, что он живет не по монашескому уставу[11]. В разорении монастыря, пьянстве и брани монахи обвиняли и игумена Авраамия[12]. В 1672 г. В Кириллов Белозерский монастырь был сослан за пьянство и драки нуромский старец Матвей[13].

Ситуация временно улучшилась после вступления в должность в 1673 г. игумена Варфоломея. Не исключено, что он был прислан в Спасо-Нуромский монастырь для наведения порядка из какой-то другой обители. При нем в 1673–1676 гг. были построены новая колокольня и святые врата, новая игуменская келья, частично заменена монастырская ограда («рубленая, крыта тесом»), за монастырскими стенами возведен скотный двор. В ризницу были закуплены новые ризы, а в библиотеку книги[14]. Была построена также новая мельница, «в ином месте» на р. Нурме.

С чем связано оставление Варфоломеем должности игумена, неизвестно. Однако после него в монастыре так и не нашлось подходящей кандидатуры на должность настоятеля. Монастырь был передан в руки безграмотных казначея и житника. О том, что проблемы в жизни монастыря не теряли своей остроты, свидетельствует тот факт, что в 1682 г. здесь было совершено убийство[15]

Источников, касающихся землевладения Спасо-Нуромского монастыря в XVI в., практически не сохранилось. Исключение составляет жалованная вотчинная несудимая, заповедная и односрочная грамота царя Федора Ивановича строителю Матвею 1584 г.[16] Из документа следует, что к 4 имевшимся во владении монастыря деревням в вотчину добавились еще 22 деревни и пустоши («деревня Мартаково с деревнями»), большая часть из которых перешли из соседних помещичьих владений. По мнению М. С. Черкасовой, росту землевладения в эти годы могло способствовать установление в 1580-х гг. общерусского почитания прп. Сергия Нуромского[17]. В 1620-х гг. вотчину монастыря составляли 17 деревень и 9 пустошей. В них насчитывалось 82 крестьянских и бобыльских двора, а также дворы служек и священнослужителей. В 1670-х гг. во владении монастыря находились 20 жилых деревень, где насчитывалось 153 крестьянских двора.

В 1695 г. в монастырь от Родиона Островского поступили несколько долей в деревне Максимцевой, в 1684 г. – пустоши Мительникова «вместо вымененной им у монастыря пустоши Доровинки в Обнорской волости», в 1695 г. у вдовы И. М. Мишевской была выменена пустошь Звягино. В 1698 г. от Богдана Андреева сына Ясановского и И. Демидова сына Толбухина в результате обмена монастырь поступили две трети пустоши Кишкиной[18].

Спасо-Нуромскому монастырю принадлежал и двор в Вологде. В 1593/94 г. строитель старец Матфей получил жалованную грамоту царя Федора Ивановича на двор (или дворовое место)[19]. В писцовой книге Вологды 1626–1628 гг. описан двор Спасо-Нуромского монастыря «в Изосимской улице»[20]. По переписной книге 1711–1712 гг. монастырский двор указан как находящийся «в переулке к Пречистенскому берегу». В это время он включал в себя избу, сенник, амбар, конюшню, сеновню; за двором располагались огород и баня[21].

Не позднее 1670-х гг. в монастыре начала работать ярмарка. В описи 1678 г. отмечены «сто лавок рубленых да изба, против той избы сарай на приезд торговым людем». В 1680 г. монастырь получил царскую жалованную грамоту, по которой «велено с товаров, которые бывают на ярмонке в том монастыре, пошлины имать в монастырскую казну» (грамота упоминается в переписной книге 1701–1702 гг., см. публикацию, л. 34 об.).

Спасо-Нуромский монастырь имел и своих покровителей из числа местных помещиков. Так, землевладельцы Нарбековы считали обитель «издавна своим прародительским строением» и заступались за нее, когда в 1670-х гг. ее стали притеснять власти расположенного неподалеку Корнилиева Комельского монастыря[22].

К 1719 г. в вотчине Спасо-Нуромского монастыря насчитывалось 14 деревень: Боброво, Початково, Тимонино, Дядинское, Чижово, Лукино, Олферово, Савино, Высокое, Поповкино, Шабаново, Сидоровское, Мартюково, Мышкино. К 1764 г. в них жили 403 человека (мужского пола). В том же 1764 г. Спасо-Нуромский монастырь был закрыт, его насельники переведены в Павлов Обнорский монастырь, а соборная церковь обращена в приходскую. Оба деревянных храма были разобраны, некоторое время из монастырских зданий сохранялась лишь часовня, устроенная на месте встреч прп. Сергия Нуромского и Павла Обнорского.

Публикуемая переписная книга монастыря 1701–1702 гг. позволяет увидеть, что представлял собой монастырь в начале XVIII в. – сюжет, пока не освещенный в историографии.

Описание монастырей Российского государства в 1701–1705 гг.[23] проводилось по инициативе правительства Петра Iв связи с передачей дел воссозданному в 1701 г. Монастырскому приказу. Вместе с монастырями описывались также архиерейские дома и приходские церкви. Это была попытка петровского правительства провести частичную секуляризацию церковно-монастырского землевладения и хозяйства. Дошедшие до наших дней переписные книги этого времени хранятся преимущественно в фонде Монастырского приказа (РГАДА, ф. 237). На сегодняшний день лишь небольшая их часть введена в научный оборот.

В отличие от других регионов, описи имущества и переписные книги монастырей Вологодского уезда изучены гораздо лучше. Многие описания, в том числе 1701–1702 гг., опубликованы: Иннокентиева Комельского, Павлова Обнорского, Спасо-Каменного, Сямженского Евфимьева, Григориева Пельшемского, Дионисиева Глушицкого монастырей, Симоно-Воломской и Семигородней пустыней[24]. Публикация переписной книги Спасо-Нуромского монастыря сделает этот список более полным.

Описание Спасо-Нуромского монастыря вошло в состав кн. 43 (л. 27–56). Эта рукопись осталась неизвестна И. А. Булыгину, составившему обширный перечень дел, содержащих описание монастырей 1701–1705 гг.[25] Рукопись обнаружил и описал Н. В. Башнин. Он же опубликовал содержащуюся в ней переписную книгу Дионисиева Глушицкого монастыря[26]. Здесь также находятся описания Ферапонтова и Александро-Куштского монастырей.

Рукопись реставрирована. На листах имеются дыры и пятна от сырости. Во многих местах текст угасает, едва читается. Листы пронумерованы карандашом в правом верхнем углу. Вместо зачеркнутой старой фолиации. Переписная книга написана скорописью, двумя почерками. (л. 26–64 и л. 47–56). Скрепы по нижнему полю: к сим переписным книгам игумен Патрикий руку приложил. Скрепы по правому полю л. 27–46: Дьяк Иван Иванов; Василей Кошелев, л. 47–56: дьяк Герасим Патапиев; Василей Кошелев. На л. 47 внизу пометы мелким почерком: присланы июля в 10 день. Вологоцкого уезду… далее неразборчиво. На л. 48 – Вологоцкого уезду.

Описание Спасо-Нуромского монастыря открывается преамбулой, где содержится дата начала составления документа – 1701 г. – и объясняются причины предпринятой переписи: «по указу великого государя царя и великого князя Петра Алексеевича всеа Великия, и Малыя, и Белыя Росии самодержца и по наказу из Монастырского приказу». Спасо-Нуромский монастырь, как и другие монастыри Вологодского уезда, описывал стольник Василий Иванович Кошелев. Он приезжал сюда дважды. 30 сентября 1701 г. началось описание монастыря, а уже 23 октября переписная книга поступила в Монастырский приказ: «подал… Вологоцкого архиепископа подьячей Яков Воробьев». Для описания монастырской вотчины стольник В. И. Кошелев прибыл 20 июня 1702 г.

Первым в переписной книге приводится краткое географическое местоположение монастыря: «В Вологодском уезде в Обнорской волости… на реке Нурме». Затем последовательно описываются монастырские храмы, в которых составитель основное внимание сосредоточивает на характеристике икон, церковной утвари и одежды священнослужителей в отдельной «коробье» – вещей, представлявших значительную материальную ценность.

На момент описания в монастыре действовала лишь церковь в честь Происхождения Честного Креста Господня с двумя приделами – во имя прп. Сергия Нуромского и не освещенным во имя свт. Николая Чудотворца. Еще один монастырский храм – в честь Рождества Богородицы – сгорел в 1700 г. Источник сообщает, что во время пожара были уничтожены многие монастырские документы, пострадала ризница и библиотека: «всякие их монастырские писма приходные и росходные и окладные книги и всякие их монастырские крепости и ризы, и книги погорели. А осталось самое малое число» (см. публикацию, л. 36 об.).

В монастыре было организовано строительство нового храма, взамен сгоревшего. Для этого монастырская администрация наняла около десятка плотников: «только за работу плотником дали из монастырской казны сорок один рубль. Да восми человеков плотников поят и кормят в монастыре». Большую помощь в возведении храма оказывали крестьяне: заготовляли лес. (см. публикацию, л. 37). Активное участие вотчинных крестьян в строительстве не случайно. Монастырский храм играл и роль приходской церкви, «для того что прихожаня к тому монастырю – их же монастырские крестьяня разных деревень вместо приходской церкви изстари» (см. публикацию, л. 38 об.).

Большое внимание составитель переписной книги уделил описанию монастырского книжного собрания. В 1701–1702 гг. книги хранились в приделе прп. Николая Чудотворца. Видимо, сюда они были перенесены после пожара в Рождественской церкви, поскольку в 1678 г. описаны именно в ней[27]. Библиотека на момент переписи включала в себя 59 единиц. К сожалению, описание книг не столь подробно, как, например, в переписных книгах Коломенской епархии, где указаны место печати (московская, киевская и т.д.) и год издания[28]. В переписной книге Спасо-Нуромского монастыря отмечены только наименования, размер книг («в десть», «в полдесть», «в четверть») и то, печатные они или рукописные.

Сравнение описаний монастырской библиотеки 1615[29], 1678 гг. и 1702 гг. показывает, что на протяжении XVII в. количество книг увеличивалось. Лишь к 1701 г. их оказалось меньше, чем в 1678 г. на 13 экземпляров, что вполне логично: далеко не все книги монахи смогли спасти во время пожара. Большинство составляли печатные издания (55 экземпляров). Следует заметить, что в 1678 г. рукописных книг отмечено существенно больше, нежели в предшествующей и последующей описях. Можно предположить, что только в 1678 г. составитель документа обратил внимание на их существование. По тематике большую часть составляли богослужебные книги. Набор богослужебных книг на протяжении XVII – начала XVIII вв. оставался примерно одинаковым: Евангелие, Псалтыри, Октоихи, Триоди, Минеи, Служебники и др. Следует отметить, что одна из книг – «Уложение» 1649 г. – хранилась в монастырском архиве[30].

Одно из значительных мест в переписной книге занимает описание монастырского архива. Документы хранились в казенном амбаре, в специальном ящике. Здесь перечислены «великих государей жалованные грамоты и всякие крепости»: 27 документов и «свяска отписей в розных платежах» (см. публикацию, л. 33 об.–36 об.). Грамоты описаны весьма подробно: указаны их типы (жалованные, данные, меновные, выписи из писцовых книг и др.), приведены конкретные географические ориентиры – уезд, волость, указаны контрагенты. Из описаний можно узнать о кратком содержании документов, все они датированы. Для некоторых указаны дьяки, заверившие текст, и имена подьячих, оставивших «справы».

Самый ранний документ – Жалованная грамота царя Федора Ивановича на деревню Мартаково з деревнями 1584 г. Источник дожил до наших дней и хранится в РГАДА[31]. Большая же часть монастырских документов (18) относится ко второй половине XVII в.; к первой половине XVII в. – 6; от XVI в. в архиве монастыря сохранилось лишь 3 источника.

Структура монастырского архива по переписной книге 1701–1702 гг. отражена в таблице. Разновидности документов приведены в соответствии с классификацией, предложенной С. М. Каштановым[32].

Как отметил составитель переписной книги, часть монастырской документации погибла во время пожара: «переписные книги», «прежняя вкладная книга», а также «жаловалные великих государей грамоты, и вкладные, и всякие зделошные писма старинные».

М. С. Черкасова попыталась реконструировать архивы вологодских монастырей на основе сохранившихся документов и упоминаниях о них, причем информацию переписной книги 1701–1702 гг. исследовательница не учла. Так, для Спасо-Нуромского монастыря архивная опись составила 38 единиц[33]. Из них 14 документов, в основном челобитные, не могли храниться в монастыре, поскольку адресованы другим людям, в первую очередь Вологодскому архиепископу. Из остальных 24 в двух перечнях совпадают названия лишь 10 документов. Списки дополняют друг друга. В перечне Черкасовой не отмечены 17 грамот из переписной книги 1701–1702 гг., в то же время архив начала XVIII в. можно дополнить 13 источниками из списка, составленного исследовательницей. Не исключено, что часть из этих документов сгорела во время пожара. Таким образом, можно предположить, что до пожара в монастыре могли храниться около 50 документов.

Представляет интерес раздел, посвященный монастырским насельникам. Информация о монахах включает в себя сведения о их социальном происхождении и месте жительства до пострижения, а также о размерах «зажилого», которое им выплачивалось. Игуменом монастыря в момент описания являлся Патрикий[34]. Из источника известно, что в миру он был крестьянином и принял постриг в вологодском Спасо-Прилуцком монастыре. Кроме него в монастыре в эти годы жили 13 пострижеников. 12 из них до пострига были крестьянами Спасо-Нуромского монастыря. Лишь один – крылошанин Иов – «родом околничего Федора Савича Нарбекова дворовой человек» жил в монастыре по отпускной. 12 из 13 монахов приняли постриг в Спасо-Нуромском монастыре. Только о монахе Григории сказано, что он «пострижен в Ферапонтове монастыре Белозерского уезду» и в момент описания в монастыре не находился: «А ныне-де отпущен он из Нуромского монастыря на время молиться в Кирилов монастырь Белозерской» (см. публикацию, л. 38). Поскольку среди братии в начале XVIII в. не было иеромонаха и иеродиакона, в церкви служили белые священники, которые жили в монастырской деревне Выпуск, игравшей роль подмонастырной слободки.

При монастыре помимо монахов жили 6 монастырских слуг: один на конюшенном дворе, остальные в монастырской деревне Выпуск. В переписной книге содержится краткая информация о их семьях. На конюшенном дворе жили также трое наемных работников – два хлебника и повар. Двое наемных работников и один вкладчик жили при монастырских мельницах. В монастыре жили также монастырские детеныши – «того ж монастыря крестьянские дети сироты в малых летех» – 7 человек (см. публикацию, л. 42–42 об.). Практика призрения детей-сирот в вологодских монастырях была распространенным явлением. Подобные приюты имелись и, например, в соседних Павлове Обнорском и Иннокентиеве Комельском монастырях[35]. Таким образом, население Спасо-Нуромского монастыря в начале XVIII в. составляло 33 человека.

В источнике отмечены и имена некоторых монастырских вкладчиков. Стольник Иван Васильевич Борняков и его брат Гаврила»; боярыня Екатерина Федоровна Милославская, давшая в монастырь «покров травчатой бархатной таусинной, крест кружива серебряного кованого»; посадский человек из Вологды Андрей Пушников вложил «покров и воздух тафты струйчатой жаркой» (см. публикацию, л. 30, 30 об. – 31). Как вкладчик назван также ямщик Обнорского яма Мишка Васильев. Он жил в работниках при мельнице на реке Нурме.

В ряде переписных книг, например, в переписных книгах монастырей Коломны, содержится пересказ указов Петра I о преобразованиях монашеской жизни, в частности, о запрете жить в монастырях «бельцам»: «А в монастырех крылошаном и конархистом быть монахом, а впредь бы мирския люди опричь монахов в монастыре не жили, только у архимандрита, и у казначея, и у братии, у кого пристойно бысть, келейником бельцом по человеку в келье пристарелым, а молодым келейником быть не велеть»[36]. В переписной книге Спасо-Нуромского монастыря об этих указах не говорится, зато обращается внимание на то, что данные указы в монастыре выполняются: «А были белые дьячки. И ныне те дьячки по указу великого государя из монастыря высланы. Оставлен один человек престарелой Максимко Ермолаев» (см. публикацию, л. 39). Подчеркивается, что и келейники у игумена и казначея – также «престарелые». Как видим, петровские указы были известны в монастыре еще до начала описания, и монастырская администрация им следовала.

В переписной книге содержатся сведения о монастырском хозяйстве. Так, большое значение в хозяйстве имели разведение лошадей и крупного рогатого скота, о чем свидетельствует подробное описание скотного двора и конюшни. В начале XVIII в. монастырю принадлежали две мельницы – новая на реке Обноре, построенная в 1700 г., и на реке Нурме. Одним из занятий монахов было пчеловодство. На большой Московской дороге стояла монастырская часовня. При ней жил монастырский крестьянин, который собирал милостыню у проезжающих по дороге людей. Часть дохода поступала в монастырскую казну от сдачи в аренду земельных угодий.

Основу материального обеспечения Спасо-Нуромского монастыря составляли земельные угодья. Монастырю в это время принадлежали 17 жилых деревень. Еще две деревни – Меленка и Починок – стояли пустыми. Деревня Меленка, как указано в описи 1701–1702 гг., сгорела в 1695 г. В деревнях насчитывалось 144 крестьянских и бобыльских двора. В них названы 342 человека м. п. Отмечены 38 пустых дворов, указаны причины их запустения: «в бегах ис тех дворов восмь человек, в мире кормятца шесть человек, в салдатах пять человек, в плотники взяты два человека» (см. публикацию, л. 56).

Таким образом, переписная книга Спасо-Нуромского монастыря отражает не только состояние обители в начале XVIII в., но и содержит данные о ее деятельности в XVII в. В ней так же, как и в переписных книгах других регионов Российского государства, фиксировались в первую очередь источники дохода или предметы, имевшие материальную ценность. Из переписной книги 1701 г. мы видим, что этот небольшой монастырь представлял собой отдельный замкнутый мир. Монастырский храм служил приходской церковью для жителей близлежащих деревень, крестьяне принимали активное участие в восстановлении монастырской церкви, подавляющее большинство монахов были выходцам и из вотчинных крестьян.

Источник отражает и изменения в укладе монастырской жизни, которые повлекла за собой начавшаяся церковная реформа Петра I. Видимо, одним из значимых для Спасо-Нуромского монастыря событий конца XVII – начала XVIII в. стал и крупный пожар, 1700 г., уничтоживший храм и нанесший ущерб монастырской библиотеке и архиву. Во всяком случае, составитель переписной книги обращается к этому происшествию неоднократно.

Книги переписные Вологодского уезду Обнорской волости Спасова Нуромского монастыря переписи стольника Василья Ивановича Кошелева 1701-го году[1]

1701-го октября в 23 день подал книги Вологоцкого архиепископа подьячей Яков Воробьев[2].

(Л. 27)[3] 1701-го сентября в 30 день по указу великого государя царя и великого князя Петра Алексеевича всеа Великия, и Малыя, и Белыя Росии самодержца и по наказу из Монастырского приказу за приписью дьяка Герасима Патапиева стольник Василей Иванович Кошелев приехав Вологодского уезду Обнорской волости в Спасов Нуромской монастырь. И в нем церкви Божии, и в церквах святые иконы, и ризы, и книги, и священные сосуды, и всякую церковную утварь, и в казенном анбаре великих государей жалованные грамоты и всякие крепости, и всякую казенную монастырскую рухлядь, запечатав и из-за печати, и всякие того монастыря заводы пересмотря все налицо переписывал. А что по переписке явилось, и то писано в сей книге ниже сего.

Того монастыря игумен Патрикей, казначей монах Афанасий з братьею сказали: переписные книги того монастыря в пожарное время згорели в прошлом 208 году, и после того переписки не бывало.

(Л. 27 об.) В Вологодском уезде в Обнорской волости монастырь Всемилостиваго Спаса Нуромской на реке Нурме. А в нем церковь во имя Происхождения Честнаго и Животворящаго креста Господня холодная шатровая. А в церкви царские двери, и сень, и столпцы резные золочены.

Местные образы.

По правую сторону царских дверей образ Происхождения Честнаго креста Господня, писан на золоте. Венец и цата резное серебряное, золочено. На венце пять камешков простых разных цветов, закреплены жемчюжины. В привесе четыре копейки золоченых да девять не золоченых, серебряные. На том же образе у архангела венец серебреной, золочен резной. Образ в киоте резном золоченом.

Двери южные. На них образ архидьякона (Л. 28) Филиппа, писан красками. Посторонь тех дверей образ преподобнаго Сергия, Нуромского чюдотворца, в житии, писан на золоте, в киоте резном золоченом. По левую сторону царских дверей образ Пресвятыя Богородицы Одигитрия, писан на золоте, в киоте резном золоченом.

Северные двери. На них писан образ архидиакона Стефана. По сторонам тех дверей образ Благовещения Пресвятыя Богородицы, писан на красках. Перед образами три лампады медные луженые лощатые, весу пятнатцать фунтов.

На налое образ преподобнаго Сергия Радонежского чюдотворца, в створах с разными святыми. Оклад серебряной басмяной золочен.

Над царскими дверми в первом тябле деисус, а в нем девятнатцать образов разных святых, (Л. 28 об.) писаны на золоте. В другом тябле празников дватцать икон, писаны на золоте. В третьем тябле пророков семнатцать икон, писаны на золоте. Перед Спасовым образом лампада медная луженая лощатая, весу два фунта.

По обе стороны в заворотах десять образов деисусных больших разных святых, писаны на золоте.

В олтаре на престоле одежда кумачная, з заднюю страну крашенина. Евангелие печатное в десть, подето бархатом зеленым. Верхняя цка, и Распятие, и евангелисты серебряные басмяные золочены. Другое Евангелие печатное в десть, подето бархатом черным, евангелисты медные басемные. (Л. 29) Крест обложен басемным серебром, ветх. Крест деревянной, писан на краске.

За престолом образ Пресвятыя Богородицы Одигитрие, венцы и цата серебряные басмяные золочены. А тот образ выносной, с ручкою. Крест деревяной резной золочен выносной, с ручкою.

Жертвенник подет крашениной красною. На нем сосуды служебные оловянные. Над жертвенником образ Пресвятыя Богородицы Одигитрие штилистовой. Венец и цата серебряные басмяные золочены. Ветх.

В церкве ж хоруговь, на ней писан образ Всемилостиваго Спаса с молящими. Фонарь выносной слудяной. Три кадила, чаша водосвятная луженая лощатая, укропник. Все медное. Весу двенатцать фунтов. Два блюда оловянные. Весу полшеста фунта. (Л. 29 об.) Четыре подсвешника железа белово, небольшие.

В олтаре и в церкве три окончины слудяные. Налой, на нем читают Евангелие, подет крашениною. Налой кожаной.

Да с правой страны тое церкви предельная церковь во имя преподобнаго Сергия, Нуромскаго чюдотворца. А в ней царские двери, и сень, и столпцы резные золочены. Строение стольника Ивана Васильева сына Барнякова.

По правую сторону царских дверей Спасов образ стоящий. Перед ним свеча поставная древяная, писана красками, налеп железа белово.

Двери южные. На них писан дьякон Филип. У южных дверей образ Святые Троицы, писан на краске. (Л. 30) На левой стороне царских дверей образ Пресвятыя Богородицы Одигитрия. Венец обложен серебром басмяным, золочен. Перед ней свеча деревянная, писана красками.

Двери северные. На них писан архидьякон Стефан. Посторонь образ святые мученицы Параскевии, нареченной Пятницы. По тои же стороне в завороте образ преподобнаго Сергия Нуромского в киоте резном. Столпцы и коруна резные золочены.

На тои же стороне гробница преподобнаго Сергия Нуромского резная древяная золочена. На гробнице образ ево, преподобнаго Сергия, обложен. Оклад серебряной басмяной вызолочен, венец и цата резные. Покров травчатой бархатной таусинной, крест кружива серебряного кованого. Даяние боярони Екатерины Федоровны Милославской. Другой покров камки китайской гвоздишной. Над гробом зделана сень, столпцы и коруны резные золочены…[4] Строение стольников (Л. 30 об.) Ивана да Гаврила Васильевых детей Барняковых. У того ж чюдотворцова гроба Спасов образ с молящими святыми – Павел Обнорский и Корнилий Комельский.

В церкви ж паликадило малое.

В олтаре. Престол подет крашениной. На престоле Евангелие печатное в десть, евангелисты басемные серебряные, подето камкой травчатой. Крест осеняльной по дереву, оклад басемной серебряной золочен. Покров китайки черной.

За престолом образ Пресвятыя Богородицы Одегитрие выносной, с ручкою. На другой стороне образ Спасов с молящими святыми. Крест выносной.

Жертвенник, подет крашениной. На нем сосуды оловяные. Покров и воздух (Л. 31) тафты струйчатой жаркой. Средина камка желтая. Даяние те покровы вологжанина посацкого человека Андрея Пушникова. Завеса у царских дверей крашенинная.

В церкви и в олтаре три окончины слудяные. У дверей замок нутряной.

С левой страны другой предел – во имя чюдотворца Николая, не освящен. А в ней царские двери на краске, ветхи. Местных икон нет. Один образ Пресвятыя Богородицы Одигитрия. Над царскими дверми деисус, одиннатцать икон, ветхие.

В олтаре Евангелие писмянное, евангелист медной, ветх. (Л. 31 об.) Сосуды оловянные, крест резной выносной. Образ Пресвятыя Богородицы Казанской выносной.

А паперть у тех церквей кругом одна. А в ней образ Спасов Нерукотворенный. Перед ним свеча поставная деревянная, насвешник железа белого.

Книг печатных в десть.

Два Евангелия воскресные толковые. Четыре Октая. Две Триоди посные. Две Триоди цветныя. Шестоднев. Три Апостола. Двенатцать Миней месячных. Минея три месяца. Шесть Миней розных месяцев старой печати. Шесть Прологов. Ефрем Сирин. Псалтырь со воследованием. Требник. Соборник писмянной.

В полдесть печатные.

Пять Псалтырей. Три Служебника. Многосложный свиток О священстве, писмянные. (Л. 32) Апостол. Два синодика.

Два Ермология в четверть. Два Часовника печатных.

В той же церкве коробья, а в ней риз.

Ризы обьярь травчатая золотная по таусинной земле. Оплечье аксамит золотной, травы черчатые. Опушены отласом жарким, подложены киндяком.

Ризы обьярь жаркая. Оплечье отлас золотной по осиновой земле. Опушена камкой зеленой. Подложены крашениной.

Ризы камчатые, камка китайская по вишневой земле, травы зеленые. Оплечье изорбав полосатой, травки золотные, опушка дороги полосатые. Подложены крашениной.

Ризы камчатые зеленые. Оплечье участковое. Ветхи. Опушка кутни полосатой. Подложены крашениной.

Ризы китайчатые цветные по кропивной земле. Оплечье отлас черной, травы золотные, китайской. Опушены выбойкой.

(Л. 32 об.) Ризы китайчатые. Оплечье бархатное. Ветхи.

Ризы киндяшные кропивные. Оплечье выбойчатое. Опушены кежем полосатым.

Трои ризы полотняные. Оплечия кумачные и выбойчатые. Опушены крашениной полосатой.

Подризник тафтяной желтой. Оплечье отлас цветной. Опушен тафтой черчатой.

Подризник тафтяной зеленой. Оплечье отлас цветной. Опушен тафтою черчатой. Ветх гораздо.

Два подризника полотяные. Оплечья выбойчатые.

Стихари дьяконския.

Стихарь дороги полосатые волнистые. Оплечье отлас жаркой.

Стихарь киндяшной зеленой. Оплечье камкасейное.

Два стихаря крашенинные да полотняной. Ветхи.

Орарий выбойчатой.

(Л. 33) Поручи отласные золотные по белой земле. Опушены отласом зеленым.

Поручи отлас травчатой по белой земле. Опушены отласом зеленым.

Поручи отлас таусинной китайской. Травы золотные.

Поручи камчатые лазоревые.

Поручи тафтяные желтые.

Епитрахиль бархат золотной. Опушены камкою зеленою.

Епитрахиль отласная желтая. На ней десять пугвиц серебряных. Опушена тафтою зеленой.

Епитрахиль отласная коричьная. Опушена отласом желтым.

Епитрахиль отласу китайского вишневого. Опушена камкой осиновой.

Епитрахиль дорогильная полосатая. Опушена камкой лазоревой.

У всех епитрахилей кисти шелковые.

Две епитрахили выбойчатые (Л. 33 об.) не в деле. Два оплечья бархатные зеленые: одно к стихарю, другое к ризам.

Свеча, облита воском по дереву.

Не в деле: киндяк осиновой выбойки восмь аршин, пестреди четыре аршина. Изготовлено к церкви Николая Чюдотворца, что не освещена, на престольную одежду. Три убруса к образам белые, крашенина красная на завесу, ширинка миткалинная, покров суконной, покрывают умерших братью.

На монастыре казенной анбар, а в нем ящик. А в ящике великих государей жалованые грамоты и всякие крепости. Да денег семь рублев.

Блаженные памяти великого господина Святейшаго Иова, Патриарха Московского и всеа Росии, о свидетельстве гроба и мощей преподобнаго Сергия Нуромского чюдотворца. Писана 7107-го году февраля в 20 день. За приписью дьяка Неудачи Ховралева.

(Л. 34) Великого государя царя и великого князя Федора Ивановича всея Росии жаловалная грамота на деревню Мартаково з деревнями за красною веслою печатью. Писана 7093-го году декабря в 25 день. За приписью дьяка Василья Яковлевича Щелкалова.

Великого государя царя и великого князя Михаила Феодоровича всеа Росии жаловалная грамота на деревню Мартаково з деревнями за красною веслою печатью. Писана 7130-го году октября в 30 день. Припись дьяка Семена Головина. Справа подьячего Ивана Горохова.

Великого государя царя и великого князя Феодора Ивановича всеа Росии жаловалная грамота на вологодской двор, что на Изосимском берегу подле Евфимьевского двора. Писана 7102-го году февраля в 28 день. А которого дьяка припись, того не написано.

Великого государя царя и великого князя Алексея Михайловича всеа Великия, и Малыя, и Белыя Росии самодержца жаловалная грамота с прочетом. Велено конские пошлинные деньги збирать на монастыре. Писана лета 7182-го февраля в 20 день. Припись дьяка Василья Бобинина. Справа подьячего Бориса Протопопова.

(Л. 34 об.) Великого государя царя и великого князя Феодора Алексеевича всеа Великия, и Малыя, и Белыя Росии самодержца жалованная грамота. Велено с товаров, которые бывают на ярмонке в том монастыре, пошлины имать в монастырскую казну. Писана 188-го июля в 6 день. Припись дьяка Ивана Шапкина. Справа подьячего Ивана Уланова.

Великих государей царей и великих князей Иоанна Алексеевича, Петра Алексеевича всеа Великия, и Малыя, и Белыя Росии самодержцев жаловалная грамота с прочетом. Велено с товаров, которые бывают в Нуромском монастыре, пошлинные деньги имать в монастырскую казну. Писана 7192-го апреля в 15 день. Припись дьяка Петра Иванова. Справа подьячего Ивана Алексеева.

Великого государя царя и великого князя Петра Алексеевича всеа Великия, и Малыя, и Белыя Росии самодержца, грамота с прочетом Вологодского уезду Обнорской волости Спасова Нуромского (Л. 35) монастыря десятой денги с шалашей имать не велено. Писана 7208-го декабря в 24 день. Припись дьяка Алексея Горчакова. Справа подьячего Аксена Васильева.

Сотная выпись писца Федора Измаилова да подьячих Якова Абросимова, Михаила Бухарова 129-го году февраля 22-го числа на Нуромской монастырь и на вотчины за печатью писца Федора Измаилова. За приписью подьячих Якова Абросимова да Михаила Бухарова.

Сотная выпись писца Семена Коробьина да подьячего Федора Стогова 136-го, и 137-го, и 138-го годов на монастырскую вотчину на деревню Боброво с деревнями за печатью писца Семена Коробьина. За приписью подьячего Федора Стогова.

Межевая книга 193-го году межеванья князь Афонасья Вяземского да подьячего Григорья Васильева на монастырские вотчины за рукою подьячего Григорья Васильева.

Меновная запись на Тимофея Матвеева сына Островского в трех долях деревни Максимцова со всеми угодьи и с хоромным, и з дворовым строением. Писана на Ивановской площади лета 7134-го февраля в 4 день за руками.

(Л. 35 об.) Зделочная запись на Павла Иванова сына Селинского в земляном владенье. Писана 156-го апреля в 14 день.

Выпись с вологоцких писцовых книг писма и меры писца Семена Коробьина да подьячего Федора Стогова 136-го, и 137-го, и 138-го годов на пустошь Метельниково. Дана та выпись из Поместного приказу во 191-м году для вотчинного владенья за приписью дьяка Дмитрея Федорова. Писал подьячей Иван Дорофеев.

Межевая полюбовная записка Корнильева монастыря игумена Авраамия з братьею Нуромского монастыря с ыгуменом Серапионом з братею ж меж деревнею Посадниковым и Комаровскою мелницею. Писана во 195 году июня в 13 день за руками.

Выпись с межевых книг на деревни Чижевку да Грязовку за печатью вологодского воеводы Федора Тышкевича за приписью дьяка Ивана Горяинова. Справа подьячего Федора Семенова. Писана во 183-м году.

Меновная запись на Андрея Романова сына Кочкарова в пустоши Мятелникове. Писана на Вологоцкой площади 192-го году февраля в 28 день за руками.

Поступочная запись ево ж, Андрея Кочкарова, в трех четвертях пустоши Доровинке. (Л. 36) Писана на Вологоцкой площади 192-го февраля в 28 день за руками.

Запись меновная на Богдана Иванова сына Ясановского да Ивана Демидова сына Толбугина на две трети пустоши Кишкина. Писана на Вологоцкой площади 206-го февраля в 3 день за руками.

Запись меновная на Родиона Федорова сына Островского в трех долях деревни Максимцова. Писана на Ивановской площади 204 году февраля в 20 день за руками.

Меновная запись на него ж, Родиона Островского, на четверть доли деревни Максимцова со всеми угодьи. Писана на Вологоцкой площади 199-го февраля в 12 день за руками.

Полюбовная межевая запись на Нуромского монастыря игумена Антония да Томила Кузмина сына Островского меж деревнею Лукиным и меж пустошью Келею[5]. Писана 153-го майя в 7 день.

⁶Поступочная запись на Богдана Ясановского да на Ивана Толбугина пустоши Прудовка четверик. Писана на Вологоцкой площади 206-го февраля в 7 день за руками[6].

Меновная запись на Ирину Михайлову дочь Богдановскую жену Михаилова сына Мишевского в пустоши Звягине. Писана на Вологоцкой площади 203-го году августа в 30 день.

Поступочная запись на ней же, вдове Ирине, в пяти копнах сенных покосов да лесу на десять десятин. Писана на Вологоцкой площади 203-го августа в 30 день за руками.

(Л. 36 об.) Зделошная запись на Василья Яковлева сына Монастырева в смертном обивстве человека ево Ивашки Трофимова. Писана на Вологоцкой площади 190-го августа в 12 день.

Межевая запись приезду архиерейского Судного приказу подьячего Григорья Норова[7] спорных земель меж деревнями Гавраковым и Грязновкою 169-го августа в 23 день за руками.

Свяска отписей в розных платежах.

Книга уложенная да книга вкладная 205 году апреля с 1 числа по 208-й год. А прежняя вкладная в пожарное время згорела.

А по скаске игумена Патрикея з братьею, которые-де были жаловалные великих государей грамоты, и вкладные, и всякие зделошные писма старинные, и те де писма волею Божиею как горел монастырь в 208-м году и в то де число всякие их монастырские писма приходные и росходные и окладные книги и всякие их монастырские крепости и ризы, и книги погорели. А осталось самое малое число. И про то де пожарное время у них, игумена, многое челобитье записано. И после того пожару теплой церкви не построено. (Л. 37) Строят ныне вновь теплую церковь Рождества Христова с трапезою и с келарскою. А лес на тое церковь возили их монастырские вотчинные крестьяня, для того что в том монастыре те их вотчинные крестьяня прихожаня вместо прихоцкой церкви, а плотников наняли из монастырской казны.

В том же казенном анбаре монастырской рухляди.

Ладану семь фунтов. Ружья. Пищаль завеслая, замок шкоцкой. Два карабина, замки руские. Две пары пистолей. У одной замки руские, у другой шкоцкие. Три олстры. Три сабли. А то ружье ветхо.

Семь полстей серых, семь япанеч, девять хомутов с крышками, шлеи ременные ветхи. Одна припряжь, седло игуменское да брацких и езжалых шесть седел с подпругами. Да четыре ветхи. Семеры войлоки с крышками. Трои сумки переметные. Семь узд ветхи. Десять овчин неделаных. Тритцать обувей лаптей. Дватцать одна коса. Одиннатцать блюд деревяных. Три молотка, пять сох, безмен двупудовой, гиря железная. (Л. 37 об.) Две хомутины. Соли по смете пуд з дватцать. Шерсти пуда два. Две напари, три медведна ветхи. Три хомута работных.

В том монастыре монахи.

Игумен Патрикей, родом Спасова Прилуцкого монастыря крестьянской сын деревни Заврагу. Пострижен в том же Прилуцком монастыре. Зажилого ему давано на год по шти рублев да платье. У него ж келейник, того ж монастыря крестьянской сын деревни Боброва Мишка Никитин, престарел. Дают ему ис казны платье.

Казначей монах Афанасий, родом того ж Нуромского монастыря крестьянской сын деревни Меленки. У него ж келейник Никешка Тимофеев, того ж монастыря деревни Початкова крестьянской сын, престарел[8]. Дают ему из монастырской казны платье.

Монах Варлам, родом того ж монастыря крестьянской сын деревни Посадникова.

Монах Сергий родом того ж монастыря крестьянской сын деревни Лукина.

Монах Аврамий, родом того ж монастыря крестьянской сын деревни[9] Мартакова.

Монах Игнатий, родом того ж монастыря крестьянской сын деревни Тимонина.

(Л. 38) Монах Исаия, родом того ж монастыря крестьянской сын деревни Шабанова.

Монах Корнилий, родом того ж монастыря крестьянской сын деревни Боброва.

Монах Иларион, родом того ж монастыря крестьянской сын деревни Сидоровского.

Монах Варсонофий, родом того ж монастыря крестьянской сын деревни Мартакова.

Монах Вавила, родом того ж монастыря крестьянской сын деревни Гурылева.

Крылошанин, он же и ризничей монах Иов, родом околничего Федора Савича Нарбекова дворовой человек. Живет с отпускной.

Пострижены они, вышеписанные монахи, в том же Нуромском монастыре.

Да по скаске игумена Патрикея того ж монастыря монах Григорей, родом того ж монастыря крестьянской сын деревни Свинино, пострижен в Ферапонтове монастыре Белозерского уезду. А ныне-де отпущен он ⁸из Нуромского монастыря[10] на время молиться в Кирилов монастырь Белозерской.

А зажилого вышеписанным монахом давано из монастырской казны на год на свитки по тринатцати алтын по две денги человеку да платье.

Монах Иов, родом околничего Федора Савича Нарбекова…[11] Живет во дворе. Дана ему отпускная. Зажилого ему давано на свитки по четыре гривны на год да платье.

(Л. 38 об.) Того ж монастыря игумен Патрикей з братьею сказали. В том их монастыре иеромонаха и еродиакона нет. А служат белой поп Михаило Григорьев да дьякон Василей Ярофеев, для того что прихожаня к тому монастырю – их же монастырские крестьяня разных деревень вместо приходской церкви изстари. И строение в том монастыре многое их, крестьянское. А ныне, после пожарного времяни, строят они, крестьяня, теплую церковь. Лес и тес возили они, крестьяня. Только за работу плотником дали из монастырской казны сорок один рубль. Да восми человеков плотников поят и кормят в монастыре. А руги денежной и хлебной из монастырской казны не давано. Толко в которые дни служат, и в те дни едят они за трапезою з братьею вместе. И они-де, поп Михаило и дьякон Василей, в прихоцкие со всякими потребы ездят и на монастыре свадьбы венчают и мертвых погребают, и всякие мирские потребы исправляют. А живут они за монастырем в служне деревне Выпуске. И дана им в тои деревне вместо руги монастырская пашня. Сеют они по две четверти ржи в поле, а в дву потому ж. Родом они, поп и дьякон, того ж монастыря поповы дети. У попа детей: Андрюшка десяти лет, Алешка четырех лет. У него ж, попа, брат Ивашко Григорьев. (Л. 39) У него сын Васка тринатцати лет. У дьякона брат Ганка десяти лет.

А крылашан в том монастыре один монах. А были белые дьячки. И ныне те дьячки по указу великого государя из монастыря высланы. Оставлен один человек престарелой Максимко Ермолаев. Родом он Костромского уезда вотчины Воздвиженского девича монастыря крестьянской сын села Обнорского. Зажилого ему по дватцати по четыре алтына давано.

Того монастыря слушки.

Федка Семенов сын Быстрой, родом того ж монастыря служен сын. У него детей: Мишка тринатцати лет, Ганка одиннатцати лет, Галанка девяти лет. Зажилые жалованья с миру ему было по две четверти ржи, овса потому ж. Да денег по осми гривен на год. Живет он за монастырем на конюшенном дворе. И того жалованья з 208-го году ничево не давано. А ест он на трапезе з братьею.

Слушки ж живут в служне деревне Выпуске. Даны им вместо сельского жалованья белые жеребьи. Сеют на себя сами по четверти ржи в поле, а в дву потому ж. Да им же давано с миру по две четверти с осминой[12] ржи, овса по тому ж. Да по осми гривен денег. И того-де жалованья (Л. 39 об.) з 208-го году не давано. А кто имяны те слушки, и то писано ниже сего.

Исачко Иванов сын Медведев, родом того ж монастыря крестьянской сын деревни Тимонина. У него детей: сын Евтихейка девяти лет, Давытко взят в солдаты.

Васка Иванов сын Зайцов, родом того ж монастыря крестьянской сын деревни Мартакова. У него сын Максимко году.

Епифанко Михайлов сын Ершов, родом того ж монастыря служен сын. У него детей: сын Ивашко году.

Подьячей Ларка Михайлов сын Цветухин, родом того ж монастыря крестьянской сын деревни Свинина. У него сын Оска пяти лет. Зажилого ему давано[13] из монастырской казны по два рубли. Да в служне же деревне дана ему белой жеребей, сеет по две четверти ржи в поле, а в дву потому ж.

Да в том же монастыре наемные работники – того ж монастыря крестьянские дети. (Л. 40) Хлебник Сенка Анисимов деревни Меленки. Хлебник же Евдокимко Гаврилов деревни Мышкина. Повар Артюшка Иванов деревни Боброва. Наиму им давано за работу на год двум человеком по тритцати по пяти алтын. Одному человеку тритцать[14] алтын. Живут они за монастырем на конюшенном дворе, едят монастырское.

На монастыре деревянного строения.

Две кельи игуменские новые с сенми и з засенями. Четыре кельи брацких с сенми и з засенями ветхи. Две кельи – хлебенная и поваренная – ветхи, с сенми. Келья квасоварная с сенми ветхая, а в ней котел железной квасоварной железной[15] ведр в дватцать. В поварне два котла медные, две сковоротки черные, яндова, весом тритцать три фунта.

Пять ульев со пчелами старых и молодых.

На монастыре врата святые рубленые в брус, затворы дощатые. Над ними колоколня, а на колоколне пять коло[кол]ов. Вес их писан в книгах стольника Василья Плохово[16]. На святых вратах с приходную сторону в деисусе образ Всемилостиваго Спаса со святыми на девяти цках. Писаны на краске. (Л. 40 об.) На другой стороне образ Происхождения честнаго креста Господня на красках. Над малыми вороты образ Распятия Господня со святыми на пяти цках. На другой стороне образ разных святых, писаны на красках. Круг монастыря ограда рубленая с трех сторон, а с четвертую сторону огорожено забором. Кругом сто девяносто восмь сажен. Да за монастырем приделано к монастырской стене вместо лавок шалашей с шездесят, покрыты с стеною в ряд дранью

За монастырем двор конюшенной. А на нем строения.

Две избы с сенми, кругом сараи. А на дворе живет служебник Якушко Никитин сын Башлован. Приказано ему конюшно. Родом он того ж монастыря крестьянской сын деревни Тимонина. У него сын Тимошка взят в салдаты. Зажилого ему из монастырской казны не давано, а давано платье.

Да конюхи. Захарко Иванов сын Медведев, родом того монастыря крестьянской сын деревни Горшкова. А зажилого ему денежного жалованья не давано, а дают ему из монастырской казны платье.

Конюх Ларка Семенов сын Курнашин, родом того ж монастыря крестьянской сын деревни Горшкова. Зажилого ему давано из монастырской казны на платье на год по тритцати по пяти алтын. (Л. 41) А едят они монастырское.

А на дворе лошадей.

Пятнатцать меринов работных. Дватцать две кобылы работных. Семь жеребчиков по три и по четыре года. Четыре кобылки трех лет. Четыре жеребчика да пять кобылок лонщаков. Семь жеребчиков селетков.

На дворе ж четверы сани, шестеры дровни, две телеги двоековки.

Двор воловей.

А на дворе хоромного строения изба да две клети. А кругом того двора сараи. А на дворе живет коровник Федор Иванов сын Борона, родом того ж монастыря крестьянской сын деревни Шабанова. А давано ему (Л. 41) из монастырские казны по осми алтын по две денги на рубашки да платье. Да работник Матюшка Онаньин, родом он того ж монастыря крестьянской сын деревни Боброва. А зажилого ему из монастырской казны давано по дватцати алтын на год. Да овечей пастух Петрушка Иванов, родом того ж монастыря крестьянской сын деревни Высоково. Из монастырской казны дано ему платье. А едят они монастырской хлеб.

А на дворе скота.

Дватцать коров доиных. Десять коров яловых. Два быка пороза, бык тереб болшие. Пять нетелей годы по три. Бычек пороз да две телушки на другом году. Семь теленков сегодных. Дватцать четыре овцы старых и молодых да боран. Три козы.

А доят тех вышеписанных коров две коровницы Марица Никонова да Манька[17] Никитина вдовы. А дают им из монастырской казны за работу по пяти алтын да платье. Того монастыря крестьянки.

(Л. 42) За монастырем же двор, а в нем живут работники.

Куземка Семенов деревни Посадникова.

Ивашко Давыдов деревни Шабанова.

Ивашко Иванов сын Головка деревни Меленки.

Пашка Ананьин деревни Боброва.

Федка Лукин деревни Меленки.

Мирошко Терентьев деревни Боброва.

Родом они те вышеписанные работники того ж монастыря крестьянские дети. Зажилого им дают из монастырской казны по тритцати по пяти алтын на год. А едят они монастырское.

Да на том же дворе работник Митька Корнилов, родом того ж монастыря крестьянской сын деревни Сидоровского. Зажилого ему давано по тритцати алтын на год.

А те вышеписанные работники работают с монастырскими крестьянами. Пашню пашут и хлеб сеют, и сего косят, и всякую монастырскую работу работают.

Да по скаске того монастыря игумена Патрикея в том же дворе живут того ж монастыря крестьянские дети сироты в малых летех. Зажилого денег (Л. 42 об.) из монастырской казны не дают. А дают рубашки, для того что у них отцев и матерей нет. А кто имяны тех сирот и ис коих деревень и в кои лета, и то писано ниже сего.

Артюшка Козмин деревни Посадникова десяти лет.

Кондрашко Иванов деревни Шабанова осми лет.

Ивашко Иванов деревни Мартюкова девяти лет.

Авдюнка Максимов деревни Сидоровского осми лет.

Мокейко Тимофеев деревни Початкова девяти лет.

Гришка Афонасьев деревни Грязовки семи лет.

Гришка Иванов деревни Боброва девяти лет.

И кормят их монастырским хлебом.

В монастыре и за монастырем.

Четыре анбара хлебные, а в них хлеба. По скаске житного старца Варлама, ржи сто дватцать восмь четвертей, овса нового молочения сто дватцать четвертей. Да старого овса дватцать четвертей. Ячмени четверти с полторы. Да старого четверти с четыре. Пшеницы четверти с полторы да старой пшеницы четверти с три. Муки ржаной пятнатцать четвертей, толокна четверти з две.

Да по скаске житника старца Варлама роздано (Л. 43) в вешнее время на семяна овса монастырским скудным крестьяном четвертей семдесять. И тот-де овес и по нынешнее время не собран, потому что крестьяне стали скудны, на иных и взять нечего.

Гуменник, а в нем два овина да солодовня. Да у коровья двора гуменник, а в нем один овин. А хлеба немолоченого никакова в тех гуменниках нет.

Да по скаске ж житника старца Варламия, рожь-де перемолочена вся. А овса немолоченого в поле овинов с семь. А молотят-де с овина по три четверти с осминой.

По скаске игумена Патрикея з братею.

Да у них же монастырския мелница на реке Обноре. А на ней наемной мельник Ганка Никитин, того ж монастыря крестьянин деревни Початкова, нанят на время. Наиму ему ряжено на год полтора рубли. На тои же мелнице работник Сенка Максимов, родом того ж монастыря деревни Сидоровского крестьянской сын. И зажилого ему из монастырской казны денег нет, а дают платье. Едят они, мелник и работник, монастырской хлеб.

(Л. 43 об.) Строения[18]. На тои мелнице два анбара, а в них двои жернова да толчея. А мелет про их монастырской росход.

Мелница ж на реке Нурме. На ней живет в работниках вкладчик Мишка Васильев, родом Обнорского яму ямщик. По скаске игумена Патрикея тот вкладчик дал вкладом дву быков, да хомут, да соху за пять рублев, а вкладной-де ему не дано. А записаны во вкладную книгу. А та де книга в прошлом в 208-м году в пожарное время згорела.

Строения на тои мелнице. Два анбара, а в них двои жернова да толчея.

А тому вышеписанному вкладчику давано из монастырской казны зажилого на рубашки по десяти алтын да платье. Мелет та мелница на монастырь, а с посторонних людей помолных денег збираетца с тех абеих мелниц в монастырскую казну малое число.

Того ж монастыря игумен Патрикей, казначей монах Афанасий з братьею сказали. Денег и золотых ефимков и никаких вещей не в деле в том монастыре кроме тех денег, которые запечатаны и писаны выше сего, нет. И доимки в казне великого государя на Москве и в городех на них, игумене з братьею, и на вотчинных крестьянех нет. И долгу кабалного и бескабалного на них, игумене, (Л. 44) никому нет же. А их в монастырь взят долгу на монастырском своем крестьянине деревни Поповкина на Мишке Федорове за лошадь два рубли.

А на вотчинных их крестьянех долг есть. Заимовали они на Вологде в прошлых годех у иноземца Ивана Гоутмана на платеж стрелецкого хлеба и на иные платежи сто рублев. А кабала писана в двухстах рублех. С вершку на те денги дают они, крестьяня, на год по сто четвертей овса. А иногда овса не платят, и они платят по дватцати рублев денег.

Долгу архиерейского у приказного Ивана Александрова семьдесят рублев. А кабала писана восмидесят рублех. Вологодского архиерея вотчины Лежского волоку деревни Ежева у крестьянина Ивашка Козмина дватцать рублев. На Вологде у посацкого человека у Стенки Гребенщикова четыре рубли. И в тех кабалах писали с вотчинными крестьяны для веры они, игумен з братьею.

Да на Москве ж они, крестьяня, заняли Новомещанской слободы у Федора Иевлева сына Евреинова сто рублев. А кабала писана во сте дватцети рублех. А в тои кабале игумен с братьею не[19] писали. А с вершков платят по пятнатцати рублев на год.

Вотчины Корнильева монастыря села Грязлевицы[20] у Васки Гаврилова с товарыщи дватцать восмь рублев.

А болши того долгу на вотчинных крестьянех долгу кабалного и бескабалного нет. А доходы их в монастырь с вотчинных их крестьян оброчных денег по одиннатцати рублев по четыре алтына по пяти денег. И те (Л. 44 об.) оброчные денги они, крестьяня, на нынешней 1701 год сполна не доплатили. А донять на них шесть рублев двенатцать алтын три денги.

Да они ж, крестьяня, работают всякую монастырскую работу в подмонастырских полях. Пашню пашут, и хлеб сеют, и жнут, и молотят, и дрова и навоз возят. А сеетца в подмонастырных их в поле по сороку четвертей ржи, а в дву потому ж. А как молотят и монастырскую поделку делают, и они пьют и едят монастырской хлеб.

Да за ними ж оброчных статей.

Пустошь Мятелниково отдают в оброк монастырским своим крестьяном деревни Лукина Демке Алексееву с товарыщи. Оброку берут с нее по два рубли.

Пустошь Звягино отдают Вологодского уезду Обнорской волости Кондратьевым крестьяном Грушевского деревни Батова Ивашку Тихонову с товарыщи. Оброку берут по три рубли.

За вотчины Павлова монастыря крестьяня деревни Гавракова Дениску Яковлеву с товарыщи две доли пустоши Кишкина. Оброку берут по два рубли. И те денги пишут они в приходные книги по вся годы. А болши того оброчных статей за ними нет. Толко-де они на празник Происхождение[21] Чеснаго и Животворящаго Креста Господня збирают в тот монастырь з богомолцов на свечи и на ладан с шалашей денег на год по десяти рублев, а на иной год и менши.

Да по грамотам великих государей пошлинных денег в тот же их монастырь на тот же празник збиралось (Л. 45) рублев по десяти и болши.

У них же под монастырем мелница на реке на Нурме. Два анбара, а в них двои жернова да толчея. Мелет про монастырской обиход, а на сторону мелет и збираетца самое малое число.

Да вновь построена в прошлом 1700-м году мелница ж на реке Обноре. Два анбара а в них двои жернова да толчея. Мелет про монастырской обиход, а на сторону мелет малое число. А что с тех мелниц збиралось денег, и то писано в нынешних приходных книгах, которые писаны после пожару. А окладных книг в том монастыре нет. А денежные всякие доходы вместо окладных книг записывают в приходные книги. А которые приходные и росходные книги были преж 203-го году и 203-го году[22], те книги и писма в прошлом 208-м году в пожарное время погорели, а осталось писем малое число. А кроме тех приходных книг, которые явили с семсотого году, у них в монастыре никаких книг нет.

А руги им в тот монастырь нет. А питаются они, что пашут на них вотчинные крестьяня и их монастырские наемные работники. А кроме того вышеписанного доходу нет.

Да у них же на болшой Московской дороге часовня, и от проезжих людей бывает подаяние самое малое число. А живет у тои часовни их же монастырской крестьянской сын Мишка Семенов престарел деревни Початкова. Из монастырские казны зажилого ему нет, а давано платье. Ему ж давано ис тех же зборных денег по десяти алтын.

Да с их же монастырских крестьян збирают со вся вотчины по два пуда масла коровья, по две тысячи яиц. (Л. 45 об.) А крестьянских и бобыльских за тем монастырем в Вологодском уезде по переписным книгам 186-го году сто дватцать дворов. А ныне что явитца по переписке, того они не ведают.

А того монастыря вотчинной их староста деревни Мышкина Иевко Иванов у переписки сказал. Доимки на них в казну великого государя ни в которой приказ нет. А долгу на них, старосте со крестьяны, есть. А сколко того долгу на них и у кого занимали, и то писано в скаске, какову сказал того ж монастыря игумен Патрикей з братею имянно. И то писано в сих книгах выше сего.

А доходы они в монастырь платят по одиннатцати рублев по четыре алтына по пяти денег. И того оброку на нынешней 1701 год за скудостью не доплатили. А донять шесть рублев двенатцать алтын три денги. Да они ж, крестьяня, пашут на монастырь в подмонастырных полях, хлеб сеют и всякое зделье делают. Да они ж, крестьяня, дают в тот монастырь со всей вотчины по два пуда масла коровья, по две тысячи яиц. А болши того они в монастырь ничего не платят.

К сей скаске Спаса Нуромского монастыря поп Михаил вместо вотчинного старосты Иева (Л. 46) Иванова и крестьян кои в сей скаске имяны писаны, по их веленью руку приложыл[23].

(Л. 47)[24] Книги переписные Спасова Нуромского монастыря вотчины крестьянским и бобыльским дворам переписи стольника Василья Ивановича Кошелева 1702-го году

(Л. 48)[25] Лета 1702-го июня в 20 день по указу великого государя царя и великого князя Петра Алексеевича всеа Великия, и Малыя, и Белыя Росии самодержца и по наказу из Монастырского приказу за приписью дьяка Герасима Потапиева стольник Василей Иванович Кошелев в Вологодском уезде в Обнорской волости Спасова Нуромского монастыря в вотчине деревню Боброво з деревнями, и в них крестьянские и бобыльские дворы пересмотря налицо переписал. А что по переписке явилось, и то писано в сих переписных книгах ниже сего.

Деревня Боброво, а в ней крестьян. Во дворе Иван Гаврилов, у него брат Павел; у Павла сын Потап двенатцати лет. Во дворе Федор, у него брат Яков тритцати пяти лет Ивановы; у Федора сын Григорей семнатцати лет. Во дворе Иван, у него брат Астафей дватцати семи[26] лет Ананьины; у Ивана сын Андрей девятнатцати лет. Во дворе Иван Иванов сын Вьюнов, у него сын…[27] осмнатцати лет. Двор пуст, [что][28] был Ивана Савельева, а он, Иван, умре бездетен. Во дворе Андрей, у него братья Илья да Иван Григорьевы; у Ивана сын Иван пяти лет. Двор пуст бобыля Кирила Федорова, а он пострижен в Нуромском (Л. 48 об.) монастыре.

Деревня Тимонино, а в ней крестьян. Во дворе Ермола Парфеньев, у него зять Федор, у него ж племянник Иван Трофимов дватцати лет. Во дворе Василей Филипьев, у него детей: Яков дватцати лет, Семен десяти лет. Во дворе Василей Яковлев. Двор пуст Ивана Осипова, а он умре бездетен. Двор пуст бобыля Ивана Парфенова, а он, Иван, умре бездетен. Во дворе Василей Панкратьев, у него сын Семен тринатцати лет да племянник Карп Михаилов. Двор пуст Якова Никитина, а он, Яков, живет в монастыре, скорбен, а сын ево Тимофей взят в салдаты. Двор пуст Михаила Панкратьева, а он, Михаило, умре бездетен. Во дворе Лука Васильев, у него плем[янник]и[29]: Андрей тритцати дву лет, Осип[30] дватцати лет Ивановы. Во дворе Никита Григорьев, у него детей: Ларион да Василей; у Василь[я с]ын Сергей осми лет. Во дворе Григорей Сергеев, у него детей: Иван дватцати пяти лет, Семен осмнатцати лет; у него ж живет племянник Кирило Григорьев, у него сын Федор осми лет. Двор пуст Ивана (Л. 49) Иванова сына Кобелева, а он, Иван, стал в салдаты.

Деревня Горшково, а в ней крестьян. Во дворе Прокофей Павлов, у него сын Андрей осмнатцати лет. Двор пуст бобыля Василья Софонова, а он взят, Василей, на Воронеж в плотники[31]. Во дворе Козма, у него брат Афонасей девятнатцати лет Никифоровы, у него ж брат Федор Семенов дватцати дву лет. Двор пуст Тимофея Иванова, а он, Тимофей, умре, а дети ево Василей да Пантелей стали в салдаты.

Деревня Дядинское, а в ней крестьян. Во дворе Фаддей Иванов, у него дети: Осип дватцати лет, Викул тринатцати лет, Андрейко четырех лет; у него ж брат Семен Ларионов дватцати пяти лет. Во дворе Семен Семенов, у него брат Леонтей дватцати девяти лет. Во дворе Дмитрей, у него брат Василей четырнатцати лет Тимофеевы; у Дмитрея сын Михаило полутора года. Во дворе Федор Васильев, у него сын Ларион семи лет, у него ж племянник Михаило Ларионов дватцати пяти лет. Во дворе Артемей Иванов, у него сын Петр осми лет, у него ж брат Афонасей Сидоров пятнатцати лет. Двор пуст бобыля Сидора Васильева, а он, (Л. 49 об.) Сидор, умре бездетен.

Деревня Чижово, а в ней крестьян. Во дворе Яков Дмитриев, у него детей: Максим да Егор; у Максима сын Иван трех лет; ²⁶у Егора сын Иван же[32] дву лет. Двор пуст Федора Ефремова. Двор пуст Якова Ефремова. А они, Федор и Яков, умре бездетны. Во дворе Семен, у него брат Прокофей семнатцати лет Ивановы; у Семена сын Иван пяти лет. Во дворе Иван Дмитриев, у него брат двоюродной Никита Устинов; у Ивана сын Семен тринатцати лет; у Никиты сын Андрей девяти лет.

Деревня Грязовка, а в ней крестьян. Во дворе Семен, у него брат Иван дватцати шти лет Харитоновы; у них же брат двоюродной Артемей Алексеев; у Семена сын Яков десяти лет; у Артемья детей: Иван семи лет, Григорей полутора года. Двор пуст Федора Харитонова, а он, Федор, умре бездетен. Двор пуст Ивана Фомина, а он, Иван, умре (Л. 50) бездетен. Двор пуст Василья Вахрамеева, а он, Василей, умре, а сын ево Евстафей сшел к Москве в прошлом 1701-м году и живет у посацкого человека в Новомещанской слободе у Григорья Нефедьева. Во дворе Игнатей, у него брат Федор девятнатцати лет Родионовы; у Игнатья детей: Карп пяти лет, Дмитрей трех лет; у него ж, Игнатья, брат двоюродной Федор Ларионов дватцати семи лет.

Деревня Лукино, а в ней крестьян. Во дворе Дементей Алексеев, у него детей: Семен да Анисим дватцати пяти лет; у Семена сын Алексей дву лет. Во дворе Яков Кондратьев. Во дворе Василей Дементьев, у него дети: Матвей пятнатцати лет, Григорей девяти лет. Во дворе Василей, у него брат Марко Семеновы; у Василья сын Федор пятнатцати лет; у Марка сын Иван осми лет. Двор пуст Леонтья Осипова, (Л. 50 об.) а он пострижен в монастыре. Во дворе Василей Дмитриев, у него сын Петр семнатцати лет. Во дворе Лука Семенов, у него сын Иван осми лет. Во дворе Иван Иванов сын Хохлов, у него сын Федор шеснатцати лет. Во дворе Козма, у него брат Федор дватцати лет Ивановы.

Деревня Алферово, а в ней крестьян. Во дворе Иван Алексеев. Во дворе Самсон Семенов, у него братья: Алексей дватцати семи лет, Иван дватцати лет Юдины. Во дворе Егор Яковлев, у него сын Григорей четырнатцати лет. Во дворе Василей, у него брат Федор дватцати осми лет Ивоиловы; у Федора сын Иван получетверта года. Двор пуст Трофима Иванова, а он, Трофим, кормитца в мире. Во дворе Данило Иванов, у него сын Иван пяти лет. Двор пуст бобыля Лариона Абросимова, а он, Ларион, взят в плотники на Воронеж. Во дворе Федор Семенов, у него сын Матфей шеснатцати лет. Во дворе Иван Еуплов, у него детей: Иван дватцати дву лет, Илья четырнатцати лет. Во дворе Кондратей Меркурьев, у него детей Логин дватцати пяти лет, Артемей двенатцати лет.

(Л. 51) Деревня Сидоровское, а в ней крестьян. Во дворе Захар Федоров, у него дядя Дементей Вахрамеев. Во дворе Василей Кондратьев, у него брат Артемей семнатцати лет, у него ж двоюродной брат Абросим Григорьев дватцати семи лет; у Обросима сын Семен семи лет. Во дворе Игнатей Перфильев, у него дети: Дмитрей дватцати лет, Василей пятнатцати лет. Во дворе Елфим Ермолаев, у него брат Иван дватцати трех лет; у Елфима сын Андрей дву лет. Во дворе Семен, у него брат Федор тритцати лет Мефодиевы. Во дворе Михайло, у него брат Андрей двенатцати лет Тихоновы. Двор пуст бобыля Алексея Лукина, а он, Алексей, умре. Двор пуст Максима Логинова, а он, Максим, скорбен, живет в монастыре. Двор пуст Луки Федорова, а он умре, а сын ево Андрей бежал в прошлом в 204-м году. Во дворе Федот Иванов, у него сын Василей осмнатцати лет да племянник Михаило Степанов девятнатцати лет.

Деревня Мартюково, а в ней крестьян. Во дворе Михаило Григорьев сын, у него племянник Кирил Васильев семи лет. Во дворе Семен Михаилов, у него сын Алексей трех лет. Во дворе Веденикт[33] Иванов, у него дети: Михаило тритцати четырех лет, Афонасей дватцати пяти лет, Алексей семнатцати лет. (Л. 51 об.) Двор пуст Антона Семенова, а он пострижен в Нуромском монастыре. Двор пуст Степана Дмитриева, а он, Степан, и з детми с Ываном да Степаном бежали. Двор пуст Василья Григорьева, а он пострижен в Нуромском монастыре. Во дворе Иван Никитин, у него брат Семен; у Семена сын Никифор девяти лет. Во дворе Федор Антонов, у него сын Андрей девяти лет; у него ж, Федора, братья: Авдей, Михаил дватцати лет; у Авдея сын Андрей одиннатцати лет. Двор пуст бобыля Евдокима Григорьева, а он, Евдоким, кормитца в мире.

Деревня Свининино, а в ней крестьян. Во дворе Дементей Иванов, у него дети: Василей осми лет, Михаило дву лет. У него брат Иван Григорьев. У Ивана сын Федор четырех лет. Во дворе Захар Васильев. У него сын Козма дватцати лет. У него ж племянник Сергей Козмин дватцати дву лет. Во дворе Данил Анисимов. У него сын Василей семнатцати лет. У него ж два пасынка: Петр Иванов, у Петра сын Федор полугоду; да Дмитрей Иванов, у Дмитрия сын Иван полугоду. Во дворе бобыль Мокей Павлов. У него племянник Григорей Аникиев дватцати шти лет. Двор (Л. 52) пуст Мефодья Алексеева, а он, Мефодий, и с сыном Вахрамеем кормятца в мире. Двор пуст Ивана Федорова, а он, Иван, взят в салдаты. Двор пуст Якова Филипова, а он умре бездетен. Во дворе Михайло Михайлов, у него дети: Дементей дватцати лет, Василей осми лет. Во дворе Иван Михаилов, у него сын Иван десяти лет. Во дворе Григорей Данилов, у него дети: Иван, Василей девяти лет; у Ивана сын Петр дву лет, у него ж брат Григорей Никитин; у Григорья сын Степан двенатцати лет. Во дворе Митрофан Филипов, у него сын Никита осми лет, у него ж племянник Яков дватцати лет, Иван осмнатцати лет. Двор пуст Якова Григорьева, а он, Яков, вышел в деревню Боброво.

Деревня Высоково, а в ней крестьян. Во дворе Дмитрей Лукин, у него дети: Кирил четырех лет, Василей дву лет. Во дворе Василей Иванов, у него брат Иван тринатцати лет. Во дворе Федор Макаров, у него сын Емельян четырех лет. Во дворе Ермола Макаров, у него брат Родион; у Родиона сын Григорей десяти лет. Во дворе Евтихей Иванов, у него дети: Иван пятнатцати лет, Иван же трех лет, у него ж брат Иван; у Ивана сын Филип шеснатцати лет, у него ж племянники: Михаило дватцати дву лет, Григорей (Л. 52 об.) пятнатцати лет Леонтьевы. Двор пуст бобыля Тимофея Аксенова, а он, Тимофей, бежал в прошлом 203-м году. Во дворе Козма Остафьев, у него сын Лука; у Луки дети: Иван пяти лет, Василей году. Двор пуст Ивана Козмина, а он, Иван, бежал в прошлом 1701-м году. Во дворе Иван Родионов, у него сын Иван трех лет. Во дворе бобыль Григорей Иванов. Во дворе Василей, у него брат Иван шеснатцати лет Ивановы. Двор пуст бобыля Алексея Павлова, а он, Алексей, умре бездетен. Во дворе Василей Васильев, у него дети: Михаило трех лет, Дмитрей полутора году, у него брат Иван Иванов дватцати пяти лет; у Ивана пасынок Григорей Осипов четырнатцати лет. Во дворе Василей Родионов, у него дети: Федор дватцати дву лет, Степан пяти лет; у Федора дети Иван трех лет, Семен дву лет. Двор пуст Петра Никитина, а он, Петр, и с сыном своим Васильем бежали в нынешнем 1702-м году.

Деревня Початково[34], а в ней крестьян. Во дворе Гаврил, у него брат Галахтион Григорьевы; у Гаврила дети: Иван дватцати пяти лет, Карп дватцати лет. Во дворе Гаврил Никитин, у него дети: Семен пятнатцати лет, Иван шти лет, у него ж брат (Л. 53) Иван Сергеев; у Ивана сын Вавила семи лет. Двор пуст Естефия Степанова, а он, Естефий, умре. Во дворе Василей, у него брат Дмитрей дватцати лет Ивановы; у Василья дети: Евдоким десяти лет, Федор пяти лет.

Деревня Посадниково, а в ней крестьян. Во дворе Василей Никитин, у него сын Никита тритцати трех лет; у Никиты дети: Иван трех лет, Степан полутора году. Во дворе Филип Данилов, у него сын Козма пяти лет, у него ж брат Петр Галахтионов; у Петра сын Иван шти лет. Во дворе Тимофей, у него братья Тимофей же да Михаило, да Семен Васильевы; у Тимофея сын Данил трех лет; у Михаила сын Иван полугоду; у Семена сын Яков полутора году. Двор пуст Василья Лукина, а он пострижен в Нуромском монастыре. Во дворе Иван Никитин, у него сын Сергей дву лет, у него ж брат Федор Семенов; у Федора сын Василей трех лет.

Деревня Поповкино, а в ней крестьян. Во дворе Василей Семенов, у него сын Григорей осми лет, у него брат Василей Козмин дватцати пяти лет; у Василья сын Яков осми лет. Во дворе Федор Лукьянов, у него дети: Василей, Тимофей дватцати лет; у Василья сын Алексей четырех лет. Во дворе Василей Флоров. У него дети: (Л. 53 об.) Семен девятнатцати лет, Андрей трех лет; у него ж брат Василей Степанов дватцати семи лет. Во дворе Ларион Галахтионов, у него дети: Емельян четырех лет, Григорей дву лет; у него ж брат Андрей Степанов осмнатцати лет. Во дворе Семен Семенов, у него дети: Иван осмнатцати лет, Андрей десяти лет. Во дворе Василей Мартынов, у него сын Лука девяти лет. Во дворе Михаило Федоров, у него дети: Семен дватцати пяти лет, Осип пятнатцати лет; у него ж брат Василей, у Василья дети: Иван, Ларион осмнатцати лет; у Ивана сын Борис полутретья году. Во дворе Петр Афонасьев, у него дети: Федор дватцати семи лет, Козма пятнатцати лет. Во дворе Григорей Игнатьев, у Григорья сын Борис дватцати лет. Во дворе Василей Иванов, у него сын Иван; у Ивана дети: Степан дву лет, Михаило году; у него ж, Василья, пасынок Козма Галахтионов тритцати дву лет. Во дворе Иван Андреев, у него дети: Семен десяти лет, Алексей трех лет, у него ж племянники: Василей дватцати дву лет, Осип девятнатцати лет. Во дворе Федор Абросимов, у него сын Галахтион; у Галахтиона дети: Иван осми лет, Петр трех лет. Двор (Л. 54) пуст Ивана Федорова сына Бухари, а он, Иван, умре бездетен. Во дворе бобыль Григорей Григорьев.

Деревня Шабаново, а в ней крестьян. Во дворе Родион Алимпиев, у него дети: Федор дватцати лет, Семен осми лет; у него ж племянник Василей Михайлов дватцати дву лет. Двор пуст бобыля Ивана Григорьева Цывыля, а он, Иван, умре. Во дворе Алексей Родионов. У него дети: Дмитрей тритцати лет, Иван трех лет. Во дворе Григорей, у него брат Степан девятнатцати лет; у Григорья сын Никифор одиннатцати лет. Во дворе Михайло Никитин, у него сын Козма году, у него ж брат Гаврил шеснатцати лет. Во дворе Петр Прохоров, у него сын Семен десяти лет, у него ж племянники Матфей, Федор да Крысанв[35]; у Матфея сын Сидор шти лет. Во дворе Максим Семенов, у него сын Гаврил; у Гаврила дети: Родион пятнатцати лет, Трофим десяти лет, у него ж, Максима, племянник Семен Афонасьев; у Семена сын Дмитрей девятнатцати лет. Во дворе Матфей Тимофеев, у него сын Иван девятнатцати лет. Во дворе Василей, у него брат Сава дватцати лет. Двор пуст бобыля Федора Иванова, а он, Федор, престарел и живет (Л. 54 об.) в Нуромском монастыре. Двор пуст бобыля Ивана Семенова, а он пострижен в том же монастыре.

Деревня Мышкино, а в ней крестьян. Во дворе Никифор Антонов. Во дворе Матфей Гаврилов. Во дворе Иев Иванов, у него сын Яков осмнатцати лет. Во дворе бобыль Ермолай Семенов. Во дворе Яков Семенов, у него сын Алексей полутретья году.

Да в прежних переписных книгах написана деревня Меленка, а в ней было три двора и в прошлом 203-м году згорела. И дворов в ней и иного никакого строения нет. А жители тое деревни Иван Васильев, Артемей Калистратов в монастыре пострижены. Иван Калистратов и брат ево Василей померли бездетны.

Деревня Починок пустая. А в той деревне двор пуст бобыля Ивана Сергеева, а он, Иван, кормитца в мире.

В той же вотчине на реке Обноре построена монастырская мелница на вашей крестьянской тяглой земле деревни Поповкина, и Початкова. И за тое землю того монастыря игумен з братью пожаловал нам, крестьяном, пот тои же деревней Початковым монастырские отхожие пожни на тои же реке Обноре. Да по зделошной меновной записи, что выменили у Родиона Островского пустошь, что была деревня Максимцово. А в переписных книгах 186-го году за ним, Родионом, были написаны[36] четыре (Л. 55) двора крестьянских. И того монастыря власти за те четыре двора с тех дворовых пустых мест платят всякие великого государя платежи.

Деревня Выпуск, а в ней живут монастырской поп да дьякон, да монастырские служки. Всего пять дворов. А имяна их и что у них детей и племянников, и то писано у монастырской переписи в переписных книгах.

³²А на вышеписанной мельнице, что на реке Обноре, строение и плотина крестьянская их работа. А мелют про монастырской обиход[37].

По скаске Нуромского монастыря вотчинного старосты Иева Иванова в прошлом-де 1701-м году сентября с 1 числа да нынешняго году июня по…[38] число розвычивал он, староста, со всей монастырской вотчины всякие великого государя платежи и в мирские росходы по мирскому приговору з жилых с осмидесяти с пяти полувыти по три рубли по шти алтын, по полпяты денги с полувыти. Итого двести семдесят два рубли шесть алтын четыре денги. А собрав те денги платил великого государя казну во всякие платежи. И держат во всякие мирские росходы. А что тех денег издержат, и тому свидетелствуют ево Иевлевы росходные книги. А болши-де того он, староста, с них, крестьян, денежных никаких поборов не збирывал и утайки иво в тех денгах нет.

(Л. 55 об.) Да по скаске того монастыря выборных крестьян деревни Мышкина Никифора Антонова, деревни Тимонина Ермолая Перфилова, деревни Лукина Василья Дементьева и всех тое вотчины крестьян, в прошлом-де 1701-м году сентября с 1-го числа да нынешняго 1702-го году июня по…[39] число розвычивал мирской их староста Иев Иванов со всей их монастырской вотчины во всякие великого государя платежи и в мирские росходы по мирскому их приговору з жилых с осмидесяти пяти полувытей по три рубли по шти алтын по полпяты денги с полувыти. И того двести семдесят два рубли шесть алтын четыре денги. А собрав те денги, платил в казну великого государя во всякие платежи, издержал в мирские всякие росходы. А что тех денег издержано, и тому свидетельствуют ево, Иевлевы, росходные книги. А болши-де того он, староста, с них, крестьян, денежного збору и монастырских поборов не бирывал.

Да в тои же Обнорской волости за иными архиереи и монастыри оброчных пустошей, и мелниц, и рыбных ловель, и иных угодей не ведают. А почему в монастырскую казну[40] оброку и иных доходов платят и что на них, вотчинных крестьянех, долгов у монастырской переписи в переписных книгах. А посельских монахов в тои их монастырской вотчине нет и преж сего не бывало. (Л. 56) А монастырским слугам приказщиком четырем человеком по указу властей платят жалованья по две чети ржи, овса потому ж. Да по осми гривен денег по вся годы. А болши того им, слугам, ничего не платят.

И всего в Вологоцком уезде за Спасовым Нуромским монастырем деревня Горшково з деревнями – осмнатцать деревень. В них крестьянских сто дворов. Людей в них триста тритцать два человека. Бобыльских четыре двора. В них людей пять человек. Обоего крестьянских и бобыльских сто четыре двора. Людей в них триста тритцать семь человек. Двор попов, двор дьяконов, три двора служних, пустых тритцать восмь дворов. В бегах ис тех дворов восмь человек. В мире кормятца шесть человек. В салдатах пять человек. В плотники взяты два человека.

Карбасова Т. Б. О Второй Пахомиевской редакции Жития Варлаама Хутынского

В предшествующей историографии интересующая нас редакция называлась иначе – «Пахомиевская». Л. А. Дмитриев считал, что именно эта редакция была составлена знаменитым книжником Пахомием Сербом, и так представлял процесс ее создания: «Во время своего первого приезда в Новгород, вскоре после составления “Слова похвального” Варлааму, Пахомий Логофет по поручению архиепископа Евфимия IIв начале 40-х гг. XV в. составляет на основе второй (здесь и далее курсив мой.– Т. К.) редакции жития Варлаама Хутынского новую редакцию произведения. В 70-х гг. Пахомий добавляет к своей редакции жития рассказ о чуде с Тумганом, воспользовавшись сказанием об этом событии митрополичьего дьяка Родиона Кожуха»[1].

К сожалению, предложенное Л. А. Дмитриевым описание литературной истории Жития не совпадает с современными представлениями о рукописной традиции памятника. Во-первых, вопреки предположению Дмитриева, до сих пор не удалось обнаружить ни одного списка «Пахомиевской» (по Дмитриеву) редакции без добавления чуда о Родионе Кожухе (такой состав должна была иметь редакция, составленная в 40-х гг.). Во-вторых, в схеме Дмитриева отсутствуют точные характеристики второй редакции – не установлен ее автор, время создания и принципы редактирования, тогда как она является самой распространенной в древнерусской письменности. Последние текстологические и источниковедческие исследования позволяют считать эту вторую редакцию написанной Пахомием, поэтому возникает ситуация, когда две редакции могут быть названы «Пахомиевскими» и ее необходимо разъяснить.

Кратко опишу литературную историю Жития Варлаама Хутынского с учетом результатов последних исследований. В XIII в. была составлена Проложная реакция Жития[2]. На ее основе в 30-х гг. XV в. (до 1438 г.) Пахомий Серб создал агиографический цикл, состоящий из Жития, Службы и Похвального слова[3]. Редакция Жития, которая в него вошла, имела инципит: «Сеи преподобнии отець нашь Варлаам родися вь Великомь Новѣ-градѣ», и названа «Первой Пахомиевской»[4]. Недавно обнаруженный автограф Пахомия Серба содержит именно этот цикл с Первой Пахомиевской редакцией Жития Варлаама Хутынского[5].

В январе 1460 г. у мощей святого в Новгороде произошло чудо с исцелением постельника великого князя Василия Васильевича («Чудо о отроке Григории»). В «Летописи Авраамки» помещено краткое описание этого чуда, имеющее черты первоначальной фиксации[6]. С конца 60-х – начала 70-х гг. XV в. в агиографических сборниках появилась литературная версия этого Чуда: рассказ получил трехчастную композицию с повествованием о видении потустороннего мира. Автор этого Чуда не известен, стилистические особенности позволяют предполагать, что это – не Пахомий Серб, во Второй Софийской летописи оно приписывается дьяку Родиону Кожуху[7]. Обычно в сборниках это Чудо сопровождает Первую Пахомиевскую редакцию Жития.

При последующем редактировании Чудо об отроке Григории было переработано и стало частью житийного текста, композиционно оно завершало Житие и рассматривалось как великое чудо, позволяющее сравнивать преподобного Варлаама с чудотворцами древности, молитва которых воскрешает мертвых. К Житию было добавлено новое предисловие, в котором говорилось о трудности писания житий тех, кто подражает жизни первых святых. Житие с предисловием получило инципит: «Понеже убо о нѣмь прежде бывшим великимъ божественымь мужемь, иже в постѣ и подвизѣ просиявшем…». Эту редакцию Жития мы назвали «Второй Пахомиевской»[8], именно о ней и пойдет речь в настоящей статье.

Редакцию можно назвать Пахомиевской, потому что в основе ее лежит Первая Пахомиевская редакция (можно считать, что Вторая Пахомиевская редакция – это Первая Пахомиевская с дополнениями). Кроме того, предание связывает создание новой редакции с именем Пахомия Серба. Имя Пахомия звучит в надписании («Сотворено священноиноком Пахомиемь иже от Святыя горы»). В предисловии помещено свидетельство о том, что он пришел в Новгород с Афона и работал над Житием по благословению владыки Евфимия (см. далее). Есть и косвенные признаки, указывающие на характер редактирования, близкий к пахомиевскому. Редакция содержит большое количество общих чтений («автопарафразов») с другими пахомиевскими текстами, в первую очередь с Житием Кирилла Белозерского. В этой редакции поддерживается направление редактирования, заложенное в Первой пахомиевской редакции: закрепляется представление о Варлааме как единственном основателе монастыря; подчеркивается богоизбранность места, на котором он строит обитель; получает развитие сюжет с игуменом Антонием. И, наконец, использованное в послесловии сопоставление прп. Варлаама с великими пророками древности – Илией и Елисеем, отражает стремление к прославлению русских святых, в целом характерное для текстов Пахомия Серба этого времени[9].

В этой редакции нет прямого указания на время ее создания. Как мы уже упоминали, самое позднее описываемое в ней чудо на основании других источников может быть датировано январем 1460 г. Для хронологической привязки имеет значение то обстоятельство, что больше всего общих чтений Вторая Пахомиевская редакция Жития Варлаама имеет с Житием Кирилла Белозерского, написанным Пахомием около 1462 г. Кроме того, можно предполагать, что если бы редакция была составлена вскоре после потери независимости Новгорода и его присоединения к Москве (1478 г.), то направление редактирования было бы в большей степени «промосковским»[10]. Поэтому предположительно время создания редакции можно определить как начало 70-х гг. XV в. Однако Вторая Пахомиевская редакция дошла в сравнительно поздних списках, преимущественно XVI–XVII вв.[11], пока известно только три, созданные на рубеже XV–XVI вв.: ОР РГБ, ф. 228 (собр. Д. В. Пискарева), № 131; ф. 173/III (собр. по временному каталогу библиотеки Московской духовной академии), № 86; ОР РНБ, собр. М. П. Погодина № 790. Датируя время создания редакции 70-ми гг., мне кажется, мы вправе рассчитывать на списки последней четверти XV в., так как почти все пахомиевские тексты дошли в списках, близких времени создания[12]. Именно это обстоятельство не позволяет нам считать авторство Пахомия доказанным.

Кроме того, есть еще одно обстоятельство, связанное с датировкой сохранившихся списков. Самые ранние из них указывают на рубеж XVи XVI вв. При этом известно, что между 1495 и 1505 гг. игуменом Хутынского монастыря был поставлен известный книжный мастер Закхей[13]. Характерно, что самой заметной вставкой в основной части Второй Пахомиевской редакции Жития Варлаама Хутынского может считаться фрагмент о строительстве Преображенского собора: о том, что святой сам возводил каменную церковь, но довел ее строительство только «до вышняго прага», и заканчивал постройку уже игумен Антоний. Эти сведения отсутствуют в Проложной и Первой Пахомиевской редакциях Жития, а появляются сразу во Второй. Стоит отметить, что к 10-м гг. XVI в. каменный Преображенский храм, построенный в обители еще во времена преподобного, сильно обветшал и был разобран. На его месте соорудили новый каменный собор, который освятили 6 августа 1515 г.[14] В сочетании с датировкой сохранившихся списков эта вставка заставляет задуматься о связи редактирования с готовящимся строительством и о причастности к редактированию игумена Закхея. Впрочем, Закхей известен как профессиональный писец, а не автор текстов, поэтому можно полагать, что он скорее содействовал тиражированию, а не созданию Второй Пахомиевской редакции Жития. Необходимость в перестройке древнейшего храма обители также могла назревать постепенно и быть актуальной уже в последней четверти XV в. Подобная интерпретация событий позволяет считать версию о создании новой редакции Пахомием Сербом основной, но не единственной. Из-за отсутствия ясного объяснения промежутка между временем появления редакции и временем ее распространения стоит иметь в виду дополнительную гипотезу о более позднем появлении редакции – на рубеже XV и XVIвв. Здесь необходимо продолжение исследования, надеюсь, что настоящая статья может послужить для него толчком.

Вторая Пахомиевская редакция Жития Варлаама Хутынского – это пространное житие с развернутым вступлением, многочисленными чудесами, в том числе и «современными», свидетельствующими о непрекращающемся предстательстве святого «древних времен» в наши дни. В рукописях Вторая Пахомиевская редакция, как правило, сопровождается Похвальным словом Варлааму Хутынскому. Такая организация текста,[15] а также наличие похвального слова, характерны для житий, входящих в Великие Минеи Четьи митрополита Макария. Действительно, Вторая Пахомиевская редакция Жития Варлаама Хутынского переписывалась в составе житийных сборников, но чаще – минейных кодексов, в том числе и Великих Миней Четьих (См., например: ОР РНБ, F.I.306. Минея четья с сентября по февраль, переписана в 1528–1529 гг. в пределах Ростовской кафедры; ОР РНБ, Софийское собр., № 1319. Великие Минеи Четьи митрополита Макария, том за ноябрь; ОР РНБ, Соловецкое собр. № 505/524. Минея четья за первую половину ноября из комплекта так называемых Слободских четьих миней, созданных в царском скриптории в 1568–1569 гг.; ОР РНБ, F.I.291. Минея на ноябрь. Конец XVI в.). Поэтому редакцию можно считать четьей, предназначенной для включения в сборники типа четьих миней и, таким образом, противопоставить предшествующей, Первой Пахомиевской редакции, которая была ориентирована на краткое чтение за богослужением, как правило, сопровождалась Службой и часто помещалась в состав служебных миней.

Предисловие

Вторая редакция Жития начинается обширным предисловием, описывающим трудности писания житий святых, и имеет обширные общие чтения с Первой Пахомиевской редакции Жития Кирилла Белозерского. В свою очередь предисловие к Житию Кирилла Белозерского, очевидно, создавалось Пахомием на основе предисловия к Житию митрополита Алексея, но Житие Варлаама Хутынского, несомненно, восходит к Житию белозерского чудотворца, тем более что «общие чтения» с Житием Кирилла Белозерского имеются и в других частях текста.

Важно отметить, что подобный инципит имеет и еще одно пахомиевское Житие – Евфимия Новгородского («Понеже убо онемъ великымъ и божественымъ мужемъ, иже и еще от чрѣва матерня освященных…»). При этом Житие Евфимия Новгородского имеет больше общих чтений с Житием Кирилла Белозерского, чем с Житием Варлаама Хутынского, и, вероятно, также восходит к Житию Кирилла Белозерского.

Заимствования из Жития Кирилла Белозерского почти полностью покрывают текст предисловия Жития Варлаама Хутынского, и поэтому заметной становится биографическая вставка, указывающая на прибытие Пахомия в Новгород из Афона и работу над Житием по благословению Евфимия Новгородского – очевидно, речь шла именно о создании Жития.

Основная часть

В основной части Пахомий следует за Неминейным вариантом Первой Пахомиевской редакции Жития, редактура сводится главным образом к небольшим вставкам комментирующего характера или добавлению библейских цитат. См., например: «…иже и породиста в том же Великомь Новѣ-градѣ сего блаженнаго отрока, глаголю же нехуда града гражданина, но паче велика...» (л. 98 об.); «…аще Богу помогшу ми, хощу поревновати по силѣ тѣх житию, якоже и самь Христос рече, яко “Без мене не можете творити ничесоже” [Ин. 15:15] (курсивом выделены вставки)» (л. 99 об.).

Можно отметить несколько содержательных изменений. Продолжено редактирование фрагмента об основании монастыря: в Прологе говорилось о том, что в пустынное место Варлаам пришел не один, а вместе с другими братиями: «Изиде въ пусто мѣсто, имѣя наставника Бога, и отца Перфюрья, и брата его Феодора, и иную братью» (с. 320)[18]. Пахомий нивелирует роль остальной братии, в Первой Пахомиевской редакции упоминается только один Порфирий, от которого будто бы Варлаам и принял постриг. Во Второй Пахомиевской редакции эта схема закрепилась, из текста следует, что Варлаам основал монастырь единолично из стремления к уединению. Кроме того, Пахомий подчеркивает богоизбранность места будущей обители. Этот сюжетный мотив появляется в Первой Пахомиевской редакции, во Второй он получает развитие, редактор прямо говорит, что святой обрел место обители не своими усилиями, а Божиим промыслом:

Очевидно, что такая редактура связана с установившимся культом Варлаама не только как чудотворца, но и как основателя монастыря[20].

Кроме того, во Второй Пахомиевской редакции Жития вставлен фрагмент с «поучением святого». Он заимствован из Проложного Жития святого, основные положения этого поучения – об избегании всякой неправды и неправого суда, а также поддержании любви – в этих текстах совпадают. В том, что «поучение святого» Второй Пахомиевской является вставкой, можно убедиться, сравнив его с соответствующим фрагментом Первой (общие чтения с Проложной обозначаю курсивом, общие чтения с Первой – полужирным).

При создании Второй Пахомиевской редакции Жития Варлаама Хутынского были использованы формулы, многие из которых встречаются в Пахомиевском Житии Кирилла Белозерского: «Преславному слуху о немь повсюду, якоже нѣкимь легкимъ криломь, протекшю» (Житие Варлаама Хутынского, л. 102 об.) // «слава же того и добродѣтель повсюду, яко нѣкоим легкым крилом, происхожаше» (Житие Кирилла Белозерского, л. 414); «…такова чюдеса, такова дарованиа, такова того любомудрия достоинаа исправления» (Житие Варлаама Хутынского, л. 125 об.) // «…такови блаженнаго Кирила подвигы, такова исъправлениа, такова чюдесъ дарованиа, такова того исцѣлениа» (Житие Кирилла Белозерского, л. 399); «…и Варламово имя всѣмь на языцѣх, яко велико, обношашеся» (Житие Варлаама Хутынского, л. 101 об.) // «…и Кирилово имя, яко священие нѣкое, на всѣх языцѣх обношашеся» (Житие Кирилла Белозерского, л. 373 об.–374).

Особенно много этих общих чтений в рассказах о преставлении – родителей и самого преподобного (курсивом выделены общие чтения Второй Пахомиевской редакции Жития Варлаама с Житием Кирилла Белозерского, полужирным – общие чтения Первой и Второй Пахомиевских редакций Жития Варлаама).

После описания преставления, но до части с посмертными чудесами во Второй Пахомиевской редакции добавлена глава «о игумене Антонии», в которой говорится о постройке церкви Преображения. Ее начал строить сам преподобный, а закончили при вышеназванном игумене. В содержательном отношении – это самая значительная вставка, она также имеет близкие чтения в Житии Кирилла Белозерского, но речь здесь идет не об использовании формул, а скорее о содержательной близости. Важно отметить, что в Первой Пахомиевской редакции эта глава отсутствовала, вместе с информацией о том, что при Варлааме храм был возведен «до вышняго прага», а при игумене Антони достроен и украшен.

Чудеса

В Первой Пахомиевской редакции Жития Варлаама Хутынского часть с посмертными чудесами содержала три чуда, первые два из которых не датированы, а последнее содержало рассказ об исцелении князя Константина Дмитриевича – наместника великого князя в Новгороде в 1408–1412 гг. Во Второй Пахомиевской редакции Житие дополняется четырьмя новыми чудесами исцеления у мощей святого. Чудеса не датированы, но можно думать, что речь идет о «современных» автору чудесах, потому что он заявлен как очевидец последнего чуда об исцелении бесноватого юноши[21]. Таким образом, чудотворения, начавшиеся сразу же после преставления преподобного Варлаама, продолжаются до последнего времени.

В части чудес, также как и в основной части, имеются обширные общие чтения с Житием Кирилла Белозерского.

В первом примере мы видим, что фрагмент Чуда об исцелении бесноватого юноши во Второй Пахомиевской редакции Жития Варлаама Хутынского имеет общие чтения не с одним, а с тремя разными чудесами в Житии Кирилла Белозерского. Последний пример показывает общее чтение не только с Житием Кирилла Белозерского, но и с написанным Пахомием Житием Саввы Вишерского^[22]. Таким образом, мы можем видеть, что при описании новых чудес используются формулы, характерные для пахомиевских текстов в целом, а не делаются заимствовании из одного конкретного Жития, что с большой вероятностью указывает на Пахомия как автора описаний этих чудес.

«Новейшее чудо»

Завершается часть с чудесами и само Житие «Чудом об отроке Григории». Возможно, необходимость включения этого объемного Чуда в состав Жития повлекла за собой необходимость редактуры всего текста. Краткая похвала, которой оканчивается это Чудо, имеет расширительное значение и относится ко всему Житию.

Как мы уже упоминали, при составлении Второй Пахомиевской редакции Жития была использована литературная редакция этого Чуда, характерная для агиографических сборников (краткая запись чуда содержалась также в «Летописи Авраамки»). В сборниках Чудо имело небольшое предисловие, в котором читателя информировали о святом и основанном им монастыре: «Манастырь славенъ, домъ святаго Спаса на Хутынѣ, тако бо нарицаем мѣсто от древних. В том же бѣ манастыри преподобный Варламъ чюдотворець, многа чюдеса от него быша и многа исцѣления от гроба его» (ОР РНБ, Софийское собр., № 1389, л. 297–297 об.)[23]. Из Второй Пахомиевской редакции это предисловие удалено.

В летописях чудо помещалось под 1460 г. и датировалось 31 января, в сборниках датировка 31 января сохранялась, однако указание на год пропало. Во Второй Пахомиевской редакции датировка еще более общая: «Нѣкогда бо благочестивыи и великии князь Василеи Васильевичь прииде в преименитыи Великии Новъ-град».

Чудо повествует об исцелении юного отрока Григория, постельника великого князя московского. Приехав в Новгород, юноша заболел. Тогда ему явился преподобный Варлаам Хутынский, и юноша обещал принять постриг в монастыре преподобного. Наступило краткое облегчение, отрок причастился и велел везти себя в монастырь, но по дороге умер. Спустя некоторое время у мощей преподобного Григорий вновь вернулся к жизни. В описании этого чуда говорится не только об исцелении – оно содержит пространное повествование о загробных видениях. Это позволяло наглядно представить пребывание прп. Варлаама вместе со святителем Николаем[24] «в райских кущах», а описание мытарств убеждало читателей в том, что смерть отрока действительно наступила.

Пахомий сильно сокращает текст Чуда в редакции сборников, в том числе и важный для автора фрагмент, в котором говорилось, что благоприятному решению загробной участи способствуют чистая исповедь и наличие духовного отца. Сокращая текст, Пахомий все же делает одно существенное добавление – это послесловие к Чуду, в котором оно сравнивается с другим чудом воскрешения (третьим прижизненным) – и, несомненно, в пользу более современного: при жизни преподобного свидетелем чуда был только отец отрока, сейчас свидетелей значительно больше, и среди них великий князь и архиепископ. Кроме того, сам Варлаам Хутынский сравнивается с древними святыми. Подобное сравнение использовалось Пахомием и раньше[25], но теперь оно усилено в пользу Варлаама: «Смотри же ми и познаи божественаго сего и нынѣ нами похваляема, глаголю же блаженнаго Варлаама, иже ничим от древнихъ онѣх отець умаленнаго… Не таков же ли чюдотворець бысть, якоже и древнии? Не мертвыя ли в животѣ и по преставлении воздвиже? Не слѣпым ли дароваше зрѣние? Илия убо единою дождь с небѣсе сведе, сеи же паче множае не токмо дождь сводит, но паче и умножение того молитвами уставляеть. Молитва бо того, якоже бы рещи, ключь небѣсныи бываеть и стихиями владѣеть! И Елисѣи еще сы живъ, отрока воскреси, сеи же не токмо в животѣ мертваго воскреси, но паче и по преставлении преславнѣише мертваго юношу воскреси» (л. 126–127).

Аналогичный по содержанию, но не имеющий текстуальных параллелей, фрагмент читается в пахомиевской Похвале, завершающей Житие Сергия Радонежского. Он содержит сравнение Сергия Радонежского с великими отцами древности и Саввой Освященным в частности: «Принесѣмъ убо, иже древле просиавших, сравных сему еже от добродѣтелии житиа и мудрости, и видимъ, аще въистину ничим же от тѣх скуденъ бѣ, иже прежде закона онѣмъ божественымъ мужемъ… Не пустынно ли исплъни благопопечение многых, аще и разсудителен бѣаше великыи Сава, общему житию управитель. Съи же не стяжа ли по оному доброе разсуждение и много монастыря обще житие проходящемъ вздвиже? И не имяше ли съи чюдесъ дарованиа, якоже и прежде того прославлении, и сътвори именита по всеи земли?»^[26]. Таким образом, преподобные Сергий и Варлаам Хутынский утверждаются в статусе «великих отцев». Аналогичная редактура осуществлена Пахомием Сербом при создании Второй Пахомиевской редакции Жития Никона Радонежского в конце 50-х гг. XV в., а также в Житии Евфимия Новгородского в 70-х гг. XV в. (см. примеры в сноске 9).

Чудо об осужденных

Важно отметить, что ранние списки Второй Пахомиевской редакции Жития Варлаама Хутынского (ОР РГБ, ф. 228, № 131; ф. 173/III, № 86; ОР РНБ, собр. М. П. Погодина, № 790.), датирующиеся рубежом XV и XVIвв., этого чуда о вмешательстве прп. Варлаама в судьбу осужденных на казнь не содержат. Впервые в составе Жития оно появляется в ноябрьском томе Софийского комплекта Великих Четьих Миней (ВМЧ) (ОР РНБ, Софийское собр., № 1319, л. 61 об.–62) и помещено перед «Чудом об отроке Григории», но после всех остальных посмертных чудес, хотя само является прижизненным. Заголовка у этого Чуда нет, оставлено незаполненное место в строке – очевидно, система оформления его еще не сложилась, и оно было приписано к Житию в процессе работы над ВМЧ. В более поздних сборниках (ОР РНБ, F.I.291 и ОР РНБ, Соловецкое собр., № 505/524) Чудо занимает свое стабильное место, снабжается заголовком.

Запись этого Чуда известна вне Жития – оно входит в состав новгородско-афонского сборника. Известно 6 списков этого сборника. Самый ранний из них, читающийся в ОР РГБ, ф. 113 (собр. Иосифо-Волоколамского монастыря), № 659, опубликован[27]. Он может быть датирован 30-ми гг. XV в.[28], остальные относятся к более позднему времени[29].

Текст Чуда в ВМЧ дословно повторяет Чудо в Волоколамском сборнике, за исключением последнего предложения. Можно предположить, что именно этот сборник и послужил источником для составителя Миней, наши представления о датировке и характере формирования ВМЧ этому не противоречат. Согласно исследованиям М. А. Шибаева, работа над комплектом миней была завершена к 1538 г., минейный пласт в кодексе часто носил черновой характер[30].

Необходимо подчеркнуть, что наблюдения над рукописной традицией Жития позволяют разрушить историографический миф, согласно которому Пахомий Серб одновременно, в 70-х гг. XV в., присоединил к своей редакции «Чудо об отроке Григории» и «Чудо об осужденных»[31]. Обнаружение ранних списков Второй Пахомиевской редакции (в которых «Чудо об отроке Григории» уже читалось, а «Чудо об осужденных» отсутствовало), а также результаты современных исследований Волоколамского сборника и Софийского комплекта ВМЧ позволяют реабилитировать предположение В. О. Ключевского и В. Яблонского о том, что рассказ о двух осужденных был механически присоединен к Житию в XVI в. при создании Макарьевских миней[32].

Подведем итоги. Вторая Пахомиевская редакция Жития Варлаама Хутынского по типу относится к пространным редакциям, которые входили в состав минейных сборников. В содержательном отношении новая редакция утверждала «равночестность» подвигов и молитвенного предстательства великих святых (пророков Илии и Елисея) и прп. Варлаама. Кроме того, она включала несколько почти «современных» читателю чудес, свидетельствуя, что чудотворец «прежних времен» не оставляет русскую землю своим предстательством и сегодня. Предполагаю, что создание этой редакции можно связать с именем Пахомия Серба и отнести к 70-м гг. XV в. Однако следует отметить, что распространение редакция получила только в XVI в.

Черная смерть, или Как чума изменила Европу

В 1346 году монголо-татары осаждают в Крыму генуэзскую крепость Каффа. Среди татар много жертв смертельной болезни: эпидемия бушует у них уже несколько лет. С помощью катапульт захватчики перебрасывают через городские стены трупы умерших. Испуганные генуэзцы садятся на корабль и отплывают к берегам современной Италии. Так в Европе начинается, пожалуй, самая страшная эпидемия за всю историю — эпидемия бубонной чумы.

Бог и Конституция: нужны ли они друг другу?

Средневековый французский крестьянин верил, что прикосновение короля может исцелять от кожных болезней. Жить с язвами на лице и теле тогда было очень непросто — таких людей изгоняли, иногда даже убивали. Некоторые кожные недуги в те времена умели лечить, но большинству больных приходилось надеяться только на чудо. Точнее, на руку короля.

Блондинка на Кавказе: как выпускница МГУ возит туристов в Дагестан

Выпускница журфака МГУ Анна Фоменкова — шеф-редактор программы «Доброе утро» на Первом канале. Со съемочной группой она объездила почти всю Россию. В 2018-м впервые побывала в Дагестане, а уже спустя несколько месяцев спонтанно устроила «даги-вуги» — свой первый авторский джип-тур в горы. За год она открыла «нестрашный» Кавказ уже сотне жителей мегаполисов. Зачем девушка из Москвы взялась развенчивать стереотипы о Дагестане?