Энциклопедия издается по благословению Патриарха Московского и всея Руси Алексия II
и по благословению Патриарха Московского и всея Руси Кирилла
Как приобрести тома "Православной энциклопедии"
опубликовано: 25 июля 2025г. 
САКОВИЧ
Кассиан (в миру Каллист; ок. 1578, мест. Потылич (Подтелич) (ныне с. Потелич Львовской обл., Украина) - 1647, Краков (ныне Польша)), правосл. писатель, переводчик, позднее униат., затем католич. полемист. Выходец из старинного правосл. священнического рода (в XVII-XVIII вв. униатского, с кон. XVIII в. снова православного). Род восходит к литов. мелкошляхетскому роду герба Корвин. С. род. в семье правосл. священника, окончил Замойскую академию и Краковскую академию, был наставником в правосл. вере шляхтича А. Г. Киселя. После 1620 г. принял монашеский постриг с именем Кассиан, вероятно, в Киево-Братском в честь Богоявления мужском монастыре, в 1620-1624 гг. был ректором Киевской братской школы (см. в ст. Киевская духовная академия). Есть основания говорить об активном участии C. в движении за восстановление правосл. иерархии в Западнорусской митрополии (иерархия восстановлена в 1620-1621 Иерусалимским патриархом Феофаном IV). Только в этом случае, как представляется, С. мог стать ректором Киевской братской школы, к-рую незадолго до него возглавлял Иов (Борецкий), в 1620 г. ставший Киевским митрополитом. Посвящение Л. Древинскому выполненного С. в 1620 г. переложения трактата Псевдо-Аристотеля «Проблемы...» (см. ниже) говорит о связи С. с этим влиятельным правосл. политиком из рядов волынской шляхты, благодаря протекции которого С., вероятно, и получил должность ректора братской школы. Запорожское войско во главе с гетманом П. К. Сагайдачным было коллективным членом Киевского братства. Неудивительно, что в 1622 г. С. написал «Верше на жалосный погреб... Петра Конашевича Сагайдачного...», зачитанные публично студентами братской школы; «Верше...» содержат похвалы Запорожскому войску, защищавшему свои «вольности», и покойному гетману. Неясны обстоятельства, при к-рых С. оставил Киев и в 1624 г. стал проповедником при церкви Люблинского братства. Возможно, имел значение патронат над братством волынской правосл. шляхты, с которой С. поддерживал связи. Двухлетнее пребывание С. в Люблине сопровождалось конфликтами с братством; по-видимому, в эти годы сформировалось недовольство С. порядками в правосл. об-ве, где миряне имели большое влияние на решение церковных дел.
Вероятно, связи С. с волынской шляхтой сыграли свою роль при получении им в 1626 г. важной должности дубенского игумена на Волыни. Это оказалось возможным при терпимом отношении к православным со стороны владельца Дубно (ныне Ровненской обл., Украина) кн. Александра Заславского, наследника князей Острожских. В дальнейшем, однако, под воздействием униат. митр. Иосифа Рутского кн. Александр изменил свою позицию и стал добиваться осуществления унии в своих владениях. После кончины кн. Александра в 1629 г. его сын, новый владелец Дубно кн. Владислав Доминик Заславский-Острожский, пообещал Рутскому подчинить униат. Церкви все духовенство в своих владениях. При посещении Дубно Иосифом Рутским в нач. июля 1627 г. под влиянием бесед с ним С. принял унию и был возведен в должность дубенского архимандрита. К 23 янв. 1630 г. в ведении С. находились 3 мон-ря в Дубно - мужские Крестовоздвиженский и Преображенский, женский Вознесенский. По-видимому, под воздействием Рутского С. стал не только апологетом унии, но и сторонником широкого внедрения в восточнослав. об-во идей и практики католич. Контрреформации.
Возможно, определенную роль в переходе С. в униатство сыграло его сближение начиная с 1627 г. с Полоцким архиеп. Мелетием (Смотрицким), к-рый 6 июля этого года в Дубно тайно принял унию и получил во владениях кн. Александра Заславского Дерманский Свято-Троицкий мон-рь (см. Святой Троицы женский монастырь в с. Дермань Ровненской обл.). С. был одним из издателей соч. Мелетия (Смотрицкого) «Апология паломничества в страны восточные...» (Apologia peregrinatiey do kraiów wschodnych...), содержавшего призыв к православным присоединиться к унии с Римом. В авг. 1628 г. С., находившийся в Кракове, получил от архиеп. Мелетия экземляр сочинения для публикации на польск. языке, книга вышла во Львове в том же году. В 1628 г. в Киеве прошел правосл. Собор во главе с митр. Иовом (Борецким), на к-ром Мелетий (Смотрицкий) отрекся от своего сочинения и заявил, что мн. выступления против правосл. догматов попали в «Апологию...» «от злого умысла» С. И «Апология...» и С. были преданы Собором проклятию.
9 авг. 1633 г. С. жаловался кн. Владиславу Доминику Заславскому-Острожскому на напавших на него гайдуков Дубенского замка. По-видимому, причиной нападения было увеличение налогов на подданных дубенских мон-рей, также недовольство вызвало введение унии в Преображенском мон-ре в Дубно. Возможно, нападение гайдуков стало следствием конфликта С. с униат. Луцким еп. Иеремией Почаповским, к-рый лишил его сана архимандрита. 24 авг. 1639 г. С., прибыв во Владимир-Волынский, потребовал от ректора Владимирской монастырской униат. школы Прокопия Хмелевского уступить ему ректорство, объявив о снятии с себя обязанностей дубенского архимандрита. В 1640 г. С. перешел в лат. обряд, планировал служить в Киеве, но затем поступил в краковский мон-рь августинцев, где через 7 лет скончался.
В лит. деятельности С. в 30-х гг. XVII в. был длительный перерыв. В 1640 г. он возобновил писательскую активность. Создание главного сочинения С. 40-х гг. XVII в. («Перспектива, или Изображение заблуждений, ересей и суеверий Греко-Руской дезунитской Церкви...») было связано с 2 обстоятельствами. К 1643 г. созрело решение об организации визитации униат. Церкви для устранения различных недостатков и сближения ее порядков с порядками в католич. Церкви. В то же время при участии главных представителей правосл. об-ва - митр. Петра (Могилы) и Киселя, которым были направлены послания папы,- стали обсуждаться планы «новой унии» православной и униатской Церквей. «Перспектива...» С. должна была подготовить условия для осуществления таких планов. В книге резкой критике были подвергнуты не только православные вероучение и обрядность, но и церковная жизнь, при к-рой невежественное духовенство было не в состоянии выполнять свои пастырские обязанности и правильно совершать «схизматические» обряды. Из этого делался вывод (вслед за Мелетием (Смотрицким)), что из такого тяжелого положения Киевская митрополия может выйти только благодаря соединению с католич. Церковью. В определенном контрасте с этой характеристикой находятся высказывания автора о митр. Петре (Могиле). Здесь встречается и похвала устроенных митрополитом уч-щ, и одобрение восстановления собора Св. Софии в Киеве, «что ото всех имеет похвалу». Автор заметил, что если бы Петр (Могила) отказался от «схизмы», то «патриаршеского сану достиг бы быти». Очевидно, в 40-х гг. XVII в. продолжали обсуждаться проекты «новой унии» и создание при этом патриаршеской кафедры, которую мог бы занять Петр (Могила). Важная особенность соч. «Перспектива...» состоит в том, что в нем подвергается критике и униат. Церковь - за то, что она держится восточных обрядов. С. пишет о необразованности униат. приходского духовенства, о низком уровне уч-щ (даже по сравнению с православными). Визитация, видимо, могла бы исправить эти недостатки. Визитация униат. Церкви не состоялась, и Петр (Могила) не оправдал возлагавшихся на него униатами и католиками надежд. В 1644 г. в труде «Лифос, или Камень, брошенный из пращи истины св. православной Русской Церкви смиренным отцом Евсевием Пименом...» круг книжников под патронатом митр. Петра (Могилы) поместил развернутое обоснование и правосл. догматов, и правосл. обрядности. Что касается нарушений, наблюдавшихся в церковной практике, то в «Лифосе...» справедливо отмечалось, что это - следствие тяжелого положения, в котором оказалось правосл. духовенство из-за гонений. Критические замечания С. были учтены Петром (Могилой) при подготовке «Требника».
Сочинения и переводы
С. атрибутируют ряд оригинальных и переводных сочинений разных жанров, написанных на польск. языке и на «простой мове».
В 1620 г., в период своего ректорства в Киевской братской школе, С. издал переложение популярного в Европе соч. Псевдо-Аристотеля «Проблемы...» (Problemata, abo Pytania o przyrodzeniu człowieczym… 1620). С. использовал оригинал на лат. языке, весьма вероятно, что он был знаком с 1-м польск. переводом трактата Анджея Глабера из Кобылина 1535 г., хотя им не пользовался. Трактат Псевдо-Аристотеля циркулировал в 2 версиях: пространной (ранней) и краткой (XIII или XIV в.), тематически отличавшихся. С. использовал краткую версию, к-рую он переработал и расширил вставками (даже посвящение Древинскому носит следы знакомства с предисловием к краткой версии Псевдо-Аристотеля - с зачалом «Все люди по природе стремятся к знанию» (Omnes homines naturaliter scire desiderant)). В посвящении С. рассуждает о познании человеком самого себя и своей природы как о величайшей мудрости, высоко оценивает вклад Древинского в поддержку образования и школ, сетует на недостаток учебных заведений у православных. Трактат состоит из 26 разделов, в к-рых последовательно рассматриваются устройство человеческого тела (части тела и основные органы), способности к восприятию звуков, запахов и т. д. С. сохранил присущую оригиналу вопросо-ответную форму изложения; трактат изобилует отсылками к сочинениям Аристотеля, Цицерона, античных поэтов, историческим сочинениям (Тит Ливий), трудам блж. Августина, Фомы Аквинского, др. Переложение «Проблем...» замышлялось, судя по всему, как учебное пособие для братской школы, в тексте встречаются риторические формы обращения к студентам.
«Трактат о душе» (Traktat o duszy) 1625 г. можно рассматривать как логическое продолжение «Проблем...». В посвящении кн. И. Чарторыйскому, как и в предисловии к «Проблемам...», С. рассуждает о важности для человека познать самого себя. В предисловии к «Трактату...» кратко охарактеризованы структура и содержание. В согласии с аристотелевско-томистской традицией С. проводит разделение души на растительную, чувственную и разумную, анализирует силы и способности 2 низших разновидностей души, затем переходит к детальному рассмотрению разумной души. Н. В. Пуминова усматривает сильную зависимость «Трактата...» от сочинений Фомы Аквинского. Текст изобилует отсылками к сочинениям Аристотеля, прп. Иоанна Кассиана Римлянина, свт. Иоанна Златоуста, сщмч. Дионисия Ареопагита, блж. Августина, Цезаря Барония, Фомы Аквинского, Р. Беллармина, польских медиков - профессоров Краковского ун-та (ныне Ягеллонский ун-т) XVI в., др. В отличие от «Проблем...» ряд положений «Трактата...» сформулирован в полемическом ключе, встречаются выпады против лютеран и кальвинистов (отрицавших свободу воли); полемическая тональность присуща и заключительной части трактата, в к-рой С. описывает загробную судьбу душ, критикуя позицию правосл. полемистов и отстаивая учение о чистилище.
«Трактат о душе» был напечатан после перехода С. в унию, но сочинение создавалось раньше: в предисловии С. говорит, что заново написал книгу на польск. языке. Можно предположить, что первоначальная версия создавалась как 2-я ч. лекционного курса для братской школы, в «Трактате...» встречаются отсылки к «Проблемам...». С. вписывает учение о душе в сотериологию, что отличает его подход от принятого в учебных курсах коллегий иезуитов той эпохи, а также в более поздних курсах Киево-Могилянского коллегиума.
Перу С. принадлежит ряд полемических сочинений, написанных в остром, саркастическом стиле. Одним из главных сюжетов была критика старого (юлианского) календаря, эту тему С. развивал и в униатский, и в католический периоды жизни. Первым полемическим сочинением на эту тему стал «Старый календарь...» (Kalendarz stary… 1640). В посвящении волынскому хорунжему Д. Ело-Малинскому С. призывает к единству с Римом, начало которому должно положить принятие нового календаря. Основной текст начинается с обсуждения времени празднования Пасхи. Рассуждая об ошибочности старого календаря, С. использует элементы диспута: он приводит аргументы сторонников старого календаря (Василия Суражского и связанного с Острожской академией математика Я. Латоша), на к-рые отвечает аргументами католиков; рассказывает, когда и каким образом исправлялся календарь; говорит о пользе перехода на новый календарь. С. использует обращение «народ руский», подчеркивая, что адресатом его сочинения выступают и православные и униаты. В «Обращении к читателю руской религии» С. объясняет, что он, не будучи математиком, взялся рассуждать о календаре, потому что серьезные сочинения на эту тему отсутствуют; признаётся, что вел много частных бесед о реформе календаря, в 1637 г. обращался к Киселю, к ряду правосл. иерархов, но не получил ответа. Свою книгу перед ее публикацией С., по его словам, показал ряду теологов и математиков. Сочинение было неодобрительно воспринято даже униатами, запрещено ими к распространению, но вызвало положительную реакцию некоторых католич. иерархов.
В 1644 г., после принятия католицизма, С. издал расширенную и тематически более четко организованную версию «Старого календаря...» под названием «Окуляры Старому календарю» (Okulary Kalendarzowi staremu). Название, судя по всему, подражает полемическим сочинениям краковского иезуита Марцина Лаща (1551-1615). В посвящении краковскому воеводе С. Любомирскому С. излагает непосредственный повод для создания сочинения: поскольку католич. Пасха в 1644 г. праздновалась раньше еврейской, автор предвосхищает упреки сторонников старого календаря в том, что это противоречит постановлениям Никейского Собора; в посвящении С. в очередной раз объясняет мотивы перехода в католицизм. В «Предисловии к благочестивому читателю» говорится, что «Окуляры...» - расширенная версия «Старого календаря...». С. вновь подчеркивает, что предыдущее сочинение он показал математикам и богословам (уточняя на этот раз, что речь идет о Виленской иезуитской академии и представителях ордена босых кармелитов). «Окуляры...» на стадии их подготовки зачитывались представителям униат. духовенства в виленском во имя Святой Троицы мужском монастыре, униат. митр. Антоний (Селява) благословил публикацию. С. признаётся, что нек-рые униаты не только осуждают его сочинения, но и преследуют его за переход в католицизм. Основной текст выстраивается по 12 пунктам. Главным дополнением по сравнению со «Старым календарем...» был фрагмент об огне, сходящем в Великую субботу на Гроб Господень. Защищая новый календарь, С. цитирует широкий круг сочинений, в т. ч. труды математиков Краковской академии, художественные произведения Я. Кохановского. В конце книги дана сравнительная пасхалия на 1644-1933 гг.
К теме календаря С. обращается и в 16-страничной полемической брошюре «Диалог, или Разговор Мачека с Дионисием, схизматическим попом виленским...» (Dyjalog, abo Rozmowa Maćka z Dyjonizym, popem schizmatyckim wileńskim… 1641), непосредственным поводом для создания к-рой стала дата Пасхи у православных в 1641 г. (25 апр.). В сочинении сочетаются жанры школьного диалога, сатиры и диалога в форме катехизиса. Беседа о принципах расчета пасхалии у православных ведется между жителем Вильно «ляхом» Мачеком (говорит на польском) и правосл. свящ.-«русином» Дионисием (говорит на «простой мове», к-рая передается в «Диалоге...» латиницей). С. высмеивает необразованность правосл. попа, который не понимает смысла употребляемых Мачеком слов и аргументов; неслучайно «Диалог...» имеет иронический подзаголовок на «простой мове» - «Премудрость отца Дионисия» (Premudrost' otca Dionisja). Мачек отстаивает свою т. зр. с помощью математических аргументов, апеллирует к соборным постановлениям. «Диалог...» заканчивается рифмованным обращением Мачека к «благоверной Руси», в к-ром он пытается убедить Русь в преимуществах единого календаря. Во 2-е издание (1642) С. внес единичные изменения: точнее сформулированы некоторые аргументы Мачека, сильнее акцент на учение Никейского Собора; реплики 2 персонажей «Диалога...» набраны разными шрифтами, что еще больше подчеркивает их языковые отличия. «Диалог...» получил широкое распространение в рукописной традиции.
Крупнейшим полемическим сочинением С. стала «Перспектива, или Изображение заблуждений, ересей и суеверий Греко-Руской дезунитской Церкви...» (᾿Επανόρθωσις, abo Perspektiwa i objaśnienie błędów, herezjej i zabobonów w Greko-Ruskiej Cerkwi disunitskiej… 1642), обращенная и к православным и к униатам. В посвящении Любомирскому С. рассуждает об истинной вере как об оплоте Речи Посполитой, о защите истинной веры как об обязанности каждого христианина. В пространном «Предисловии к читателю греко-руской религии» С. объясняет мотивы своего перехода из унии в католицизм; жалуется, что после издания «Старого календаря...» униаты даже пытались учинить над ним физическую расправу и призывали сжигать его книги; сетует, что униаты лишь внешне сохраняют единство с Римом, не отказавшись от мн. заблуждений «схизматиков»; призывает к активной катехизации не только мирян, но и духовенства. Первая часть сочинения посвящена «нелепостям» в совершении православными отдельных таинств (с преимущественным вниманием к Евхаристии), 2-я ч.- критике правосл. церковного устава и обычаев (в т. ч. литургических практик Великого поста и Пасхи). Основной текст предваряется 2 «реестрами», или тематически организованными тезисами с изложением содержания каждой из частей, перечнем «заблуждений» православных из «Апологии...» Мелетия (Смотрицкого), предостережением на Пасху 1644 г. Для сравнения восточных и западных обрядов С. активно привлекает богослужебные книги католиков. П. Новаковский считает, что основным источником для С. было соч. Петра Аркудия «Семь книг о согласии Восточной и Западной Церквей в совершении семи таинств» (1619). «Перспектива...» заканчивается «Напоминанием дезунитской Руси» с призывом к церковному единству с Римом и к непосредственному переходу в католицизм. С. приводит ряд пунктов, по к-рым православные близки к Риму и отличаются от протестантов.
«Перспектива...» вызвала резкую реакцию противников С. Православные духовные лица под патронатом митр. Петра (Могилы) ответили фундаментальным соч. «Лифос, или Камень...» (ΛΙΘΟΣ, abo Kamień… К., 1644); униат. ответом стало соч. «Зеркало, или Завеса против едкой Перспективы» (Zwierciadło, albo Zasłona naprzeciw uszczypliwey Perspektywie. Wilno, 1645) Пинского униат. еп. Пахомия Войны-Оранского. Несмотря на резкую критику «Перспективы...», С. впосл. утверждал, что именно его сочинение заставило нек-рых представителей правосл. духовенства серьезно задуматься о реформах (Посвящение в «Окулярах...», 1644). При этом С. намеревался ответить вступившим с ним в полемику авторам, в первую очередь отозваться на «Лифос...». Труд С. «Кирка, или Молот...» (Oskard, albo Mlot...) вопреки утверждению М. Вишневского (Wiszniewski M. Historya literatury polskiej. Kraków, 1851. T. 8. S. 372) не был опубликован, не сохранился он и в рукописи. О его содержании можно судить на основании замечаний С., к-рые он оставил на полях принадлежавшего ему экземпляра «Лифоса...». С. Т. Голубев датирует заметки 2-й пол. 1645 - авг. 1646 г. и считает, что они носят законченный характер и могут быть веским свидетельством в пользу существования рукописи.
К жанру полемики относится также соч. С. «Киевский схизматический Собор...» (Sobor Kiiowski schismaticki… 1641), в к-ром по дням излагаются решения правосл. Киевского Собора 1640 г.; изложение сопровождается критическим комментарием. Сочинение служит главным источником сведений об обсуждении Катехизиса митр. Петра (Могилы). В конце книги содержится «предостережение» от обращения за помощью к К-польскому патриарху, поскольку последний сам подвержен ереси, о чем свидетельствует опыт Мелетия (Смотрицкого). Первое издание «Киевского схизматического Собора...» вышло в Варшаве в 1641 г. параллельно на польск. языке и на «простой мове» (известно по перепечатке XIX в.), 2-е издание опубликовано на польск. языке в 1642 г. в Кракове. Не до конца ясна степень участия С. в подготовке и издании сочинения: на титульном листе издания 1642 г. указано, что С. перевел сочинение с польского на «руский» (на титульном листе польск. версии 1641 г. имя С. в качестве переводчика отсутствует). В «Предисловии к читателю греко-руской религии» в «Перспективе...» (1642) С. подтверждает, что он всего лишь перевел текст «Киевского схизматического Собора...». Я. Д. Вагилевич считает, что описание Собора на «руском языке» было составлено униатом Я. Дубовичем (Wagilewicz J. D. Pisarze polscy rusini wraz z dodatkiem pisarze łacińscy rusini. Przemyśl, 1996. S. 195).
Перу С. принадлежит ряд декламаций и речей светского характера. По случаю кончины гетмана Сагайдачного С. составил «Верше на жалосный погреб…» (1622), к-рые были продекламированы студентами (спудеями) Киевской братской школы в 1622 г. на Фомино воскресенье. Панегирик в рифмованной форме носит черты поучительного («exemplum») жанра и жанра «memento mori». В опубликованном виде книга состоит из эпиграммы на герб Запорожского войска; предисловия, или краткого экскурса в историю войска, с акцентированием идеи непрерывности истории от Киевской Руси до XVII в.; приветствия новому гетману - О. О. Голубу. Декламация разделена на 19 фрагментов (у каждого указано имя декламировавшего его спудея), в к-рых представлен образ идеального правосл. правителя, прославляется Запорожское войско и его полководцы, уподобляемые античным героям. Декламации 13-го и 14-го спудеев содержат сведения о жизни Сагайдачного. Панегирик насыщен сюжетами античного происхождения, примерами из житий христ. подвижников и церковных деятелей. Эпилог от имени Сагайдачного («смертю пораженого до живых») содержит рассуждения о бренности жизни.
В приложении к «Проблемам...» (1620) С. поместил 8 польскоязычных образцов («материй») светских речей: 4 речи на свадебных торжествах (речь жениха о браке, благодарственное слово после свадьбы, речь на проводы невесты в опочивальню, слово благодарственное жениха около свадебного ложа) и 4 речи на похоронах (речь на погребении, речь от гостей к родственникам, речи на похоронах солдата и на похоронах шляхтича). В 1626 г. «материи» были перепечатаны как самостоятельное издание (Przedmowy, aktom weselnym y pogrzebnym sluzace…). Состав «материй» отражает шляхетские (значительно реже мещанские) обычаи организации свадеб и похорон в Речи Посполитой. Совмещение свадебных и траурных речей хотя и встречалось в теоретических пособиях по красноречию, но считается, что именно «материи» С. могли стать главным образцом для польскоязычных антологий светских «материй» последующей эпохи (Trębska M. Staropolskie szlacheckie oracje weselne: Genologia, obrzęd, źródła. Warsz., 2008. S. 137-139). Вопреки утвердившемуся мнению (см., напр.: Пам'ятки братських шкiл на Украïнi, кин. XVI - нач. XVII ст. К., 1988. С. 434) «материи» не являются оригинальным произведением С.: речь идет о творческой компиляции из различных ораций и речей светского характера, которые представляли собой запись действительно произнесенных речей и которые циркулировали до 1620 г. в рукописной форме, главным образом в составе антологий образцов светского красноречия (Barłowska M. Swada i milczenie: Zbiory oratorskie XVII-XVIII w.: Prolegomena filologiczne. Katowice, 2010. S. 223-234). Публикация «материй» в составе «Проблем...» позволяет предположить, что они замышлялись как материал для курса риторики братской школы. Две «материи» на траурные церемонии на «простой мове» были приложены к панегирику «Верше на жалосный погреб…»: адресованное гостям благодарственное слово от семьи умершего («Материя для учиненя подякованя при погребе») и ответ гостей родственникам («От гостей… до потомков…»). Они не были переводом польскоязычных «материй» из «Проблем...», встречаются только единичные пересекающиеся сюжеты и образы (напр., что сердце человека - не из «диаманта»).
С. участвовал в издании как минимум 2 книг. Кн. «Десидеросус, или Стезя к любви Божией...» (Desiderosus, abo Scieszka do miłości Bożey… 1625) была переизданием переложения сочинения испан. мистика М. Комалады 1515 г., подготовленного К. Вильковским (1589). С. составил посвящение кн. Александру Заславскому и его супруге кнг. Евфросинии Острожской как подражание посвящению кн. Миколаю Кшиштофу Радзивиллу Сиротке авторства Вильковского; в посвящении С. сообщает нек-рые факты своей биографии. В предисловии «К читателю благочестивому, особенно греческой религии» С. рассуждает о необходимости прилагать усилия к личному спасению и заботиться о спасении ближних. Способствовать этому может масштабная программа перевода книг назидательно-духовного содержания на «руский язык»: творений преподобных Ефрема Сирина, Макария Великого (Египетского), Иоанна Лествичника, др., но также и популярных в Европе сочинений. С. рассуждает о важности и пользе изучения иностранных языков, призывает подражать системе образования лат. школ. В предисловии названы польскоязычные сочинения, пользовавшиеся популярностью среди православных, приведены факты их перевода и использования в качестве четьих книг, напр. в Киевском Братском мон-ре. В предисловии С. утверждает, что подготовил собственный перевод кн. «Десидеросус...» на «просту мову», но отъезд из Киева помешал ему опубликовать книгу. Рукопись перевода в наст. время неизвестна, но в существовании работы не приходится сомневаться: о своем знакомстве с кн. «Десидеросус...» С. упоминает в 1620 г., в предисловии к «Проблемам...». М. С. Возняк утверждает, что в приложении к одному из изданий соч. «Десидеросус...» С. поместил 2 «материи» светских речей - на свадьбу и на похороны (Возняк. 1921. С. 282-283), но этому нет подтверждения. В 1628 г. С. помог Мелетию (Смотрицкому) издать «Апологию...». Возняк, опираясь на заявление Мелетия (Смотрицкого) на Киевском Соборе в 1628 г., высказал предположение, что С. мог сделать добавления к тексту Мелетия.
В предисловии к кн. «Десидеросус...» С. писал о желании способствовать изданию польск. перевода одного из сочинений баварского иезуита И. Дрекселя (1581-1638), речь идет, вероятно, о соч. «Подсолнечник, или Сравнение воли человеческой с волей Божией» (Słonecznik, albo Porownanie woli ludzkiey z wolą Bożą), но в 1-м издании перевода (Люблин, 1630) имя С. в качестве автора предисловия или издателя не фигурирует.
