СВЯТОГРОБСКОЕ БРАТСТВО

Ситуация начала меняться на рубеже XV и XVI вв., особенно после включения Палестины в состав Османской империи (1516), когда на Ближ. Востоке стало появляться все больше монахов и паломников из Юго-Вост. Европы: греков, юж. славян, молдовлахов. Греки составили значительную часть правосл. монашества в Иерусалиме; с избранием на Патриаршество уроженца Пелопоннеса Германа (1534) в их руки перешел и престол Иерусалимских первосвятителей. Однако наряду с братством Патриаршего мон-ря в Палестине существовали фактически независимые от патриархов монашеские корпорации насельников лавры св. Саввы с Иерусалимским подворьем в Архангельском мон-ре (эта община состояла гл. обр. из сербов), Синайского мон-ря, сообщества груз. обителей Св. земли во главе с Крестовым монастырем. Административные и финансовые дела ИПЦ по-прежнему оставались в ведении арабо-христ. элиты. Прошение 1579 г. к османскому кади Иерусалима о передаче Патриаршего престола от Германа к его племяннику Софронию V скрепили подписями помимо ряда палестинских архиереев епископ Синая, игумен лавры св. Саввы, глава груз. монашеской колонии, шейхи правосл. арабов, тогда как С. б. в документе не фигурирует.

Переломным моментом в истории ИПЦ стало Патриаршество Феофана IV (1608-1644), к-рый вывел ее на арену международной политики, установил тесные связи с владетелями груз. земель, Дунайских княжеств, Русского гос-ва, получал от них обильную милостыню и сосредоточил в своих руках значительную недвижимость на территории груз. царств, Молдавского и Валашского княжеств - мон-ри и земельные угодья, ставшие основным источником доходов ИПЦ. Поставив под контроль церковную экономику, патриарх Феофан IV постепенно отстранил арабо-христ. знать от административно-хозяйственных должностей, заменив ее греч. монахами из своего окружения. Упадок сербской и грузинской монашеских колоний Палестины во 2-й трети XVII в. привел к тому, что сербы и грузины оставили принадлежавшие им мон-ри. Иерусалимские патриархи, выплатив долги лавры св. Саввы и Крестового мон-ря, забрали эти и др. покинутые обители под свое управление. Т. о., С. б. осталось единственным правосл. монашеским сообществом Св. земли. Считается, что именно в правление Феофана IV была произведена реформа, придавшая братству совр. вид: установлены правила общежития, создана общая казна, составлен 1-й устав (текст не сохр.). Наименование «Святогробское братство» впервые встречается в письме Александрийского патриарха Герасима I Спарталиота (1620-1636) от нояб. 1624 г. (Соколов. 1912. Вып. 2. С. 147).

С самого начала обозначилась «биполярная» структура С. б.: помимо насельников палестинских обителей в него входили управители многочисленных подворий ИПЦ на Балканах, в Анатолии, К-поле, Дунайских княжествах и др. В Молдавском и Валашском княжествах, где была сосредоточена основная недвижимость Патриархата, сформировался 2-й центр братства. Патриархи периодически мигрировали между Иерусалимом, К-полем, Яссами и Бухарестом, причем начиная с Паисия (1645-1660) избрание Иерусалимских первосвятителей происходило по решению «балканской» ветви С. б. при участии К-польского Синода и фанариотской знати, а начиная с Досифея II Нотары (1669-1707), патриархи почти перестали появляться в Палестине, передав управление местными церковными делами эпитропам (наместникам). Ими могли быть архиереи, архимандриты или даже простые монахи, обладавшие достаточным авторитетом; иногда должность занимали одновременно 2 или 3 чел.

Продолжительное отсутствие патриархов привело к борьбе монашеских группировок в Иерусалиме за влияние и к конфликтам внутри С. б. Пытаясь разрешить эти противоречия, патриарх Досифей II составил новый устав братства (1683, обновлен в 1687 или 1689; впосл. дополнен постановлениями патриархов Хрисанфа Нотары (1707-1731) и Мелетия (1731-1737), а также уставами патриарха Парфения (Гераниса (Герениса)) от 1755 и 1765 гг.). Во главе С. б. стоял «совет (синаксис) избранных мужей» из 4 старцев под председательством эпитропа. Видную роль в совете играл секретарь братства (напр., мон. Анфим Анхиальский в 20-х - нач. 50-х гг. XIX в.). Финансовыми делами ведал скевофилакс (сосудохранитель), к-рый не входил в состав совета. Назначение и смещение секретаря, хранителя печати, скевофилакса и охранителя патриаршей кельи оставались в компетенции патриарха. Игумены мон-рей, а также новые члены совета на место умерших избирались эпитропом и советом. Этими мерами патриарх Досифей II стремился предотвратить концентрацию власти в рамках одного управленческого органа. Также патриархи пытались избежать превращения в самостоятельный центр силы скевофилакса: все его финансовые операции должны были жестко контролироваться патриархом и советом, а помощники назначались без его участия решением эпитропа. Правосл. мон-ри внутри и вне Иерусалима ежегодно предоставляли в Патриархию финансовые отчеты, а также отдавали излишки урожая с загородных имений.

Основное место в уставах отводилось дисциплинарным вопросам монашеской жизни (в т. ч. в жен. мон-рях Иерусалима, окормлявшихся С. б.). При этом патриархи стремились укреплять корпоративную солидарность: сурово каралось разглашение сведений о жизни мон-ря, предписывалось не иметь дел с арабами и тем более не вовлекать их во внутренние конфликты святогробцев. Послушникам, жившим в Патриаршем мон-ре, выдавали только еду и одежду, однако после рукоположения в иеромонахи они допускались к совершению треб для паломников, т. е. к источнику заработка. Еще более крупные суммы могли скопить сборщики милостыни, к-рые отдавали Патриархии только половину собранных средств. Монахам разрешалось иметь личную собственность, и ряд высших представителей С. б. владели немалым состоянием. Однако после смерти святогробца все его наследство должно было перейти братству, и в связи с этим правилом инокам не разрешалось держать имущество у др. лиц. Впрочем, данное требование редко выполнялось: по свидетельствам XIX в., лидеры С. б. владели солидными вкладами в британских и греческих банках.

Численность братии Патриаршего мон-ря, по данным источников XVII - нач. XIX в., колебалась в пределах 60-100 чел. Группа святогробцев жила также в Вифлееме при базилике Рождества Христова. В лавре св. Саввы в разное время находилось от 5 до 30 чел., в др. загородных мон-рях (прор. Илии и Крестовом) - от 2 до 5 чел. В Иерусалиме насчитывалось 5 подведомственных С. б. жен. мон-рей с 50-60 монахинями греческого, славянского и арабского происхождения. Ок. 10 муж. мон-рей Иерусалима, кроме Патриаршего, функционировали как гостиницы для паломников.

С. б. пополнялось за счет богомольцев, оседавших в Иерусалиме и принимавших монашество, но чаще за счет родственников святогробцев, происходивших из греч. земель. Внутри братства существовали группировки, формировавшиеся по родовому и земляческому принципу и часто конфликтовавшие между собой. Вопреки распространенному утверждению, что С. б. носило исключительно греч. характер, его этнический состав был достаточно пестрым: правосл. албанцы, тюркоязычные анатолийские христиане - караманлы (караманлиды), южные и восточные славяне, влахи, грузины, правосл. армяне. В источниках XVII-XVIII вв. как члены братства фигурируют и арабы-христиане, хотя в уставе патриарха Парфения есть прямой запрет принимать их в ряды С. б. (Соколов. 1906. С. 19). Нек-рые арабы занимали посты управителей святогробских подворий, носили сан архиереев, а Софроний VI и Анфим даже занимали Патриарший престол в XVIII в. Впрочем, все арабы-святогробцы, чье происхождение поддается проверке, были уроженцами Ливана, Сирии, Месопотамии, никак не связанными с палестинскими христ. кланами.

Отношения между 2 ветвями С. б.- «балканской» во главе с патриархом и «палестинской» во главе с эпитропом - часто были непростыми. Если патриарх Феофан IV эффективно управлял братством, контролируя его через своих родственников, занимавших посты как наместника в Палестине, так и игуменов важнейших молдав. мон-рей, то уже патриарх Паисий в 50-х гг. XVII в. враждовал с эпитропом Анфимом, хотя ни у одного из соперников не получилось низложить другого. При патриархе Досифее II пост эпитропа сначала занимал бывш. патриарх Нектарий, потом - Птолемаидский и Газский архиепископы, наконец, после серии конфликтов в С. б. в 80-х гг. XVII в. управление было передано совету во главе с архиеп. Неофитом Лиддским. Переписка патриарха Досифея с палестинскими иерархами свидетельствует о напряженных отношениях между ним и руководством С. б. (Он же. 1912. Вып. 2. С. 151). В первые годы Патриаршества Хрисанфа эпитропом был его старший брат иером. Неофит. В 1714 г. братство во главе с эпитропом Нифонтом и 4 архиереями обратилось к патриарху Хрисанфу, находившемуся в Яссах, с протестом против поставления в архиереи игуменов святогробских мон-рей в Дунайских княжествах в обход палестинских клириков, несших все тяготы «удержания святых мест» (Он же. 1906. С. 21-22). Доминирование «палестинской» ветви С. б. сохранялось на протяжении большей части XVIII в.- значительное число Иерусалимских патриархов перед вступлением на престол занимали пост эпитропа или др. важные должности в С. б.

Несмотря на то что уже с сер. XVII в. процедура избрания и рукоположения Иерусалимских патриархов осуществлялась Синодом К-польской Церкви, до XIX в. Фанар не покушался на самостоятельность С. б. и не навязывал ему своих кандидатов на Патриаршество. В большинстве случаев действующий Иерусалимский патриарх сам указывал преемника, а иногда передавал ему власть при жизни, роль же К-польского Синода оставалась формальной. Однако увеличившиеся в 30-х гг. XIX в. доходы ИПЦ из России и Дунайских княжеств привлекли к ней повышенное внимание К-польского Патриархата, и за 1-ю пол. XIX в. К-поль дважды пытался подчинить Иерусалим своему влиянию. После неудачной попытки 1835 г., к-рую удалось пресечь благодаря вмешательству рус. посланника А. П. Бутенева, такая возможность представилась со смертью патриарха Афанасия V (1844): избранный им в преемники архиеп. Иерофей Фаворский (см. Иерофей, патриарх Антиохийский) ранее пребывал в России с целью сбора пожертвований для ИПЦ, и это позволило К-польской Патриархии обвинить его перед Высокой Портой в политической неблагонадежности и отклонить его кандидатуру. Однако Синод ИПЦ, боясь полной утраты независимости, на экстренном заседании в Иерусалиме избрал патриархом Кирилла II, к-рый и был утвержден османскими властями. Этот конфликт показывает, что греч. иерархия османской эпохи не была монолитной и фанариоты не представляли собой единственную доминирующую на правосл. Востоке элитарную группу: параллельно с ними существовала альтернативная структура С. б.

С сер. XIX в. стала радикально меняться расстановка сил внутри ИПЦ. Причины этого лежали в ее финансовом положении при патриархах Кирилле II (1845-1872) и Прокопии II (1872-1875). Конфискация господарем Александру Йоаном Кузой в 1859-1864 гг. румын. имений, принадлежавших Св. Гробу, подорвала благосостояние Патриархии и лично патриарха, в распоряжение к-рого попадали доходы от имений (в сумме до 3 млн франков; Святоградец. 1981. № 359). Вслед за отлучением Кирилла II доходы с имений Св. Гроба в Бессарабии и Грузии по указу российского имп. Александра II Николаевича (21 нояб. 1873) были секвестированы и поступили в ведение МИД Российской империи. После избрания на престол патриарха Иерофея (1875) российское правительство разрешило с 1876 г. передавать ИПЦ ежегодно ок. 45 тыс. р. золотом из доходов бессарабских имений. Потеря румынской и секвестр бессарабской собственности уменьшили ежегодные доходы Иерусалимского патриарха приблизительно с 300 до 100 тыс. р. (Хитрово В. Н. Православие в Св. земле. СПб., 1881. С. 93. (ППС; Т. 1. Вып. 1)). Расходы же, необходимые на поддержание св. мест, оценивались в 150 тыс. р., что приводило к дефициту в бюджете Патриархата (ОР РНБ. Ф. 253. Оп. 1. № 42. Л. 75-75 об.).

Противоположные процессы протекали в С. б. Установление регулярного пароходного сообщения России и Палестины (1856) привело к значительному увеличению числа паломников из России. Если до Крымской войны (1853-1856) их ежегодное число не превышало 300-400 чел., то в 1869 г. оно составило 2035, в 1889 г.- 3817, а к нач. XX в. приблизилось к 10 тыс. «Доброхотные даяния» рус. паломников стали основным источником материального благополучия отдельных монахов, отвечавших за ту или др. святыню и составивших себе значительные капиталы «в прямой ущерб Патриаршей казне» (АВП РИ. Ф. 180. Оп. 517/2. Д. 3363. Л. 14 об.). Об их размерах говорит сумма годового дохода скевофилакса Св. Гроба архим. Евфимия, к-рая только в виде процентов с банковских капиталов достигала 700 тыс. франков. Общая сумма паломнических приношений вряд ли могла быть менее 100 тыс. р. в год (Там же. Л. 120 об.- 121). Др. статьей доходов святогробцев были пожертвования, получаемые из России по почте (231 261 р. в 1906); не являясь доходом Патриархии как учреждения, они поступали в распоряжение тех монахов, к-рым были адресованы (Там же. Л. 115).

Эти процессы привели к финансовой зависимости патриарха от С. б., к-рая дополнилась аналогичной зависимостью при избрании. Успешное низложение Кирилла II (1872) и Прокопия II (1875) окончательно подорвало авторитет патриаршего достоинства и открыло для святогробцев возможность возводить и низлагать патриархов. Средства, оставшиеся после свержения Кирилла II в распоряжении ИПЦ (ок. 1,2 млн р.), были расхищены участниками этого низложения (Святоградец. 1892. № 17). Сами выборы патриарха, сопряженные с денежными подношениями, становились причиной расстройства финансовых дел ИПЦ: местоблюститель, претендовавший на Патриаршество, опустошал казну и делал бесконтрольные займы, которые буд. патриарх должен был выплатить, воспользовавшись помощью России. Это привело к тому, что в течение 8 лет с 1873 г. ИПЦ сделала долгов более чем на 700 тыс. р. Патриарх Никодим сразу после избрания (1883) обратился с просьбой о займе к России и в сент. 1884 г. получил 300 тыс. р. с условием уплаты долга из доходов с бессарабских имений по 25 тыс. р. в год. К 1889 г. сумма задолженности ИПЦ увеличилась до 2,3 млн франков, причем на членов С. б. приходилось не менее трети долгов патриарха (АВП РИ. Ф. 180. Оп. 517/2. Д. 3363. Л. 107-108). Аналогичная ситуация была при выборах патриарха Дамиана (1897), когда наиболее значительная сумма была истрачена на приобретение сторонников в Синоде. К 1 мая 1899 г. общий долг Патриархии достиг уже 3,4 млн франков (Там же. Л. 111).

Благодаря капиталам, концентрировавшимся у лиц, в непосредственном ведении к-рых находились особо почитаемые святыни, во 2-й пол. XIX в. влияние С. б. распространилось и на соседние Антиохийскую Православную Церковь и Александрийскую Православную Церковь. Эти Патриархаты становились объектом честолюбивых устремлений богатых святогробцев или местом почетной ссылки для опасных соперников из среды братства. Так, кандидат на Иерусалимский престол в 1845 г. Иерофей, архиеп. Фаворский, в 1850 г. взошел на Антиохийскую кафедру. В 1885 г. его сменил Герасим (Протопапас), митр. Скифопольский, бывший в 1882-1883 гг. конкурентом буд. Иерусалимского патриарха Никодима (1883-1890). В 1891 г. митр. Герасим был заочно избран Иерусалимским патриархом, в Дамаске же его место занял Спиридон (Евфимиу), архиеп. Фаворский, благодаря мн. денежным подношениям и обещанию уплатить 10 тыс. тур. лир (100 тыс. р.) на нужды Патриархата. В 1897 г., после смерти патриарха Герасима в Иерусалиме, Спиридон рассматривался как его возможный преемник на престоле. Др. соперник патриарха Никодима, неудачно претендовавший на Иерусалимскую кафедру (1882), Фотий (Пероглу), бывш. митр. Назаретский, в 1900 г. был избран Александрийским патриархом. В 1926 г. на этот престол взошел др. святогробец - Мелетий II (см. ст. Мелетий IV (Метаксакис), патриарх К-польский); в 1909 г. Мелетий, состоявший секретарем Патриархии, был изгнан из С. б. патриархом Дамианом как один из инициаторов попытки его низложения, а в 1921 г. добился избрания на К-польскую кафедру обещанием внести 100 тыс. долл. на нужды Патриархии (Шкаровский. 2014. С. 20).

Вне пределов Палестины святогробцы продолжали традиц. курс в отношениях между клиром и паствой. Доходы Антиохийской Церкви рассматривались патриархами - выходцами из С. б. как источник личного обогащения, а интересы местных общин игнорировались. Однако перенесение иерусалимской модели на 250-тысячную Антиохийскую Церковь было невозможно, что приводило к конфликтам между Патриархатом и населением. Так, все Патриаршество Спиридона (1891-1898) сопровождалось демонстрациями и протестами против патриарха, к-рые в итоге положили конец 2-вековому господству греков в Дамаске.

В кон. 1908 г. отношения между С. б. и араб. паствой в Иерусалиме накалились под влиянием младотур. революции. Результатом противостояния благодаря примирительной позиции патриарха Дамиана (за которую он поплатился временным низложением) стало образование смешанного совета при Патриархии с участием светских представителей от араб. общины (1910). Однако из-за внутренних противоречий он фактически прекратил существование уже в 1913 г.

Особые отношения сложились у святогробцев с Россией, откуда они получали до 80% денежных средств (по данным Дж. Б. Баррона, в 1913-1914 из России поступало не менее 64%, однако с учетом средств, попадавших в руки отдельных монахов, следует считать, что процент был гораздо выше). Развитие рус. паломничества, приобретение Русской духовной миссией земельных участков, постройка церквей и устройство странноприимных домов, деятельность имп. Палестинского Православного общества возбуждали со стороны С. б. опасения, порой доходившие до русофобии (АВП РИ. Ф. 151. Оп. 482. Д. 3551. Л. 50). Отчасти это объяснялось влиянием идеологии панэллинизма, к-рая стала набирать силу после Греческого национально-освободительного восстания (1821-1829) и образования независимой Греции (1830) и во 2-й пол. XIX в. стимулировала переосмысление статуса С. б. греч. интеллектуалами и церковными деятелями: оно стало восприниматься как греч. национальный институт и монашеская община, настоятелем которой был Иерусалимский патриарх; как миряне, так и араб. приходское духовенство не допускались к управлению Церковью (Каролидес. 2012. С. 226-227), а попечение об араб. пастве было второстепенной задачей по сравнению с заботой о палестинских святынях.

Первая мировая война 1914-1918 гг. и революции в России (1917) оказали катастрофическое влияние на финансовую сферу жизни С. б. Даяния паломников, денежная поддержка со стороны правительства России и пожертвования, пересылаемые по почте, иссякли. К 1920 г. расходы ИПЦ составляли 223 тыс. франков, а доходы - ок. 80 тыс., образуя дефицит ок. 143 тыс., не считая расходы по обслуживанию долга.

Финансовый кризис до предела обострил отношения святогробцев и патриарха. К 1918 г. относится очередная (2-я) попытка С. б. низложить патриарха Дамиана. Основные претензии к патриарху отражали набор обвинений, характерных для XIX в.: в продаже собственности С. б., произвольных тратах, единоличном управлении ИПЦ, заключении новых займов под высокие проценты (в результате чего долг С. б. достиг 10 млн франков). Примечательны обвинения в «разжигании вражды и антагонизма» среди арабов-христиан к С. б., а также в попытке изменить тот «безоговорочно эллинский» характер братства, к-рый он имел «с незапамятных времен», в ущерб «историческим правам нашей благочестивой нации» (Bertram, Luke. 1921. P. 279-283).

Мандатный период не внес принципиальных изменений во внутреннюю жизнь Патриархата. Отношения между клиром и паствой также оставались напряженными. Камнем преткновения становилось право распоряжения доходами от недвижимого имущества, оказавшегося в собственности С. б. после 60-х гг. XIX в. (Ibid. Р. 197). На протяжении всего XX в. братство оставалось закрытым для арабов. Пренебрежение араб. паствой, к-рое отмечалось как российскими наблюдателями (архим. Порфирием (Успенским), В. Н. Хитрово) в XIX в., так и властями брит. протектората в XX в., приводило к систематическому переходу правосл. арабов в др. конфессии и к конфликтам в лоне ИПЦ. Непоследовательные попытки изменения устава ИПЦ предпринимались в 1956 г., однако успехом они не увенчались (см. подробнее в ст. Иерусалимская Православная Церковь). Лишь в 2005 г. патриарх Феофил III на фоне кризиса, связанного с низложением патриарха Иринея, рукоположил араба Феодосия (Ханну) во архиепископа Севастийского.