Добро пожаловать в один из самых полных сводов знаний по Православию и истории религии
Энциклопедия издается по благословению Патриарха Московского и всея Руси Алексия II
и по благословению Патриарха Московского и всея Руси Кирилла

Как приобрести тома "Православной энциклопедии"

МУРЕТОВ
47, С. 680-685 опубликовано: 10 марта 2022г.


МУРЕТОВ

Митрофан Дмитриевич (12.08.1851, с. Стрешнево Данковского у. Рязанской губ. (ныне Данковский р-н Липецкой обл.) - 11.03.1917, Сергиев Посад), доктор богословия, заслуженный ординарный профессор МДА, правосл. богослов, библеист.

М. род. в семье потомственного священника Казанской ц. с. Стрешнева (Данковское (Донковское) Городище, Ст. Данково (Донково)) Димитрия Иоанновича (ок. 1825 - 29 марта 1904), выпускника Данковского ДУ и Рязанской ДС (1848). Мать М., Александра Николаевна, тоже была дочерью священника с. Стрешнева. Отец М. в 1886 г. овдовел, в 1887 г. был уволен за штат, а в 1889 г. согласно прошению переведен в Московскую епархию и определен в число братии московского Богоявленского мон-ря, где принял постриг с именем Димитрий и впосл. стал духовником мон-ря. Младший брат М.- церковный историк и писатель прот. Сергий Муретов.

М. Д. Муретов. Фотография. Кон. XIX в.
М. Д. Муретов. Фотография. Кон. XIX в.

М. Д. Муретов. Фотография. Кон. XIX в.
М. окончил Скопинское ДУ (1866), Рязанскую ДС (1873) и как лучший студент 1-го разряда был направлен за казенный счет в МДА, где выбрал богословское отд-ние. В академии М. большее внимание уделял изучению философии, влияние на него оказали преподаватель метафизики В. Д. Кудрявцев-Платонов и преподаватель истории философии В. Н. Потапов (Муретов. Из воспоминаний. 1915. С. 714-717, 729-730, 736-739). Особенный интерес у М. вызывали лекции проф. Свящ. Писания архим. Михаила (Лузина) по истории экзегезы, помогавшие студентам ознакомиться с основными идеями зап. критической библеистики. Апологетический подход архим. Михаила, содержащий правосл. оценку этих идей, оказал влияние на формирование взглядов М. В дальнейшем он отмечал «деятельную благожелательность... и необычайно деликатное отношение… к самостоятельности в работах...» архим. Михаила (Там же. С. 751-755). Выбирая тему для кандидатской работы, М. вначале попробовал себя в изучении нем. философии, но осознал свою «полную неспособность к спекулятивному мышлению» (Там же. С. 744), что в результате укрепило его желание заниматься изучением Свящ. Писания. В конце 3-го курса М. представил кандидатское сочинение на тему, связанную как с философией, так и с библеистикой: «Учение о Логосе Филона Александрийского» (РГБ ОР. Ф. 172. К. 311. Ед. хр. 4). В работе было представлено сравнение учения о Логосе Филона Александрийского с учением св. ап. Иоанна Богослова о Слове Божием, определившее перспективы дальнейших исследований автора. С большим усердием М. изучал греч. язык и сохранил на всю жизнь чувство благодарности к своему учителю С. К. Смирнову, буд. протоиерею и ректору МДА (Муретов. Из воспоминаний. 1915. С. 751). Особое влияние на формирование М. как богослова оказал ректор МДА прот. Александр Горский (Там же. С. 720-721, 723-726). В речи на 40-й день после кончины прот. Александра (19 нояб. 1875) М. отмечал его «глубокое убеждение в истине Христа», а также ревность по неусыпному охранению чистоты и неприкосновенности Православия «от вторжения в Церковь Русскую неправославных мыслей» (Муретов. Слово в день годичного поминовения. 1875. С. 50-51). В 1877 г. М. окончил МДА 1-м по разрядному списку на богословском отд-нии, 28 июня того же года был утвержден в ученой степени канд. богословия с правом защищать магистерскую диссертацию без новых испытаний. В 10-х гг. XX в. М. составил и опубликовал воспоминания о периоде своего обучения в МДА, служащие ценным источником сведений по истории академии 70-х гг. XIX в.

4 авг. 1877 г. М. был определен преподавателем греч. языка в Тамбовскую ДС, 27 сент. того же года педагогическим собранием Вифанской ДС избран на такую же должность и 19 окт. утвержден в ней митр. Московским свт. Иннокентием (Вениаминовым). С 13 янв. по 18 нояб. 1878 г. преподавал в этой семинарии Свящ. Писание. В окт. 1878 г. Совет МДА пригласил М. на должность приват-доцента по кафедре Свящ. Писания НЗ, 24 окт. М. защитил диссертацию pro venia legendi на тему «Философия Филона Александрийского в отношении к учению Иоанна Богослова о Логосе» и прочитал 2 пробные лекции: «О действительности смерти Иисуса Христа» и «История Евангельской гармонистики»; 28 окт. был единогласно избран богословским отд-нием на должность приват-доцента (ЦГА Москвы. Ф. 229. Оп. 4. Д. 5130. Л. 2-3). 15 авг. 1884 г., согласно новому уставу духовных академий, М. был переведен в статус исполняющего должность доцента.

8 апр. 1885 г. М. защитил доработанное и опубликованное соч. «Философия Филона Александрийского в отношении к учению Иоанна Богослова о Логосе» в качестве магист. диссертации (Журналы Совета МДА за 1885 г. // ПрТСО. 1885. Ч. 36. Кн. 4. С. 47-48). Рецензентом выступил проф. В. Д. Кудрявцев-Платонов, офиц. оппонентами на защите были экстраординарный профессор кафедры библейской истории А. П. Смирнов и исполняющий должность доцента по кафедре философии М. А. Остроумов. Указом Синода от 11 июля 1885 г. М. был утвержден в искомой степени, а 18 авг. того же года - в должности доцента (Отчет о состоянии МДА в 1884-1885 уч. г. // ПрТСО. 1886. Ч. 37. Кн. 1. С. 475). Кроме Свящ. Писания НЗ с 20 сент. 1885 по 14 мая 1893 г. М. преподавал в академии франц. язык, а с сент. 1900 по сент. 1902 г.- греческий.

В мае-авг. 1888 г. М. совершил паломничество в Палестину и на Афон. 27 нояб. 1891 г. представил в Совет МДА докт. дис. «Ветхозаветный храм. Ч. 1: Внешний вид храма», уже удостоенную премии еп. Курского Михаила (Лузина) за лучшее печатное сочинение наставников и воспитанников МДА по НЗ. Мнения оппонентов разошлись: диссертация получила положительный отзыв экстраординарного проф. Смирнова и отрицательный - доцента А. А. Жданова. Хотя Совет МДА признал М. заслуживающим докторской степени, по указу Синода от 8(22) мая 1892 г. диссертация была передана на повторный отзыв в КазДА, и на основании положительных отзывов проф. С. А. Терновского и Совета КазДА М. был утвержден в степени д-ра богословия (указ Святейшего Синода от 7/10 апр. 1893). 1 мая того же года М. был избран, а 11 июня утвержден в должности ординарного профессора. 15 дек. 1903 г., после 25 лет академической службы, получил звание заслуженного ординарного профессора.

В кон. 1905 г., когда Синод, вынужденно введя для духовных академий временные правила с принципами «автономии», поручил советам академий составить проекты нового устава духовных академий, М. подготовил собственный «Проект Устава православных духовных академий» ([Серг. П.], 1906). В целом проект М. отвечал принципам специализации и свободы научных исследований, отраженных в уставе духовных академий 1869 г. и повторяемых с нек-рыми коррективами в большинстве проектов советов академий за 1905 г. В качестве новых положений М. предлагал ввести между званием кандидата и ученой степенью магистра по примеру зап. ун-тов еще ступень лиценциата богословия, присуждаемую за публично защищенную печатную диссертацию pro venia legendi по к.-л. частному вопросу богословской науки.

В 1906-1909 гг. М. состоял членом правления академии, с 21 сент. 1906 по 6 окт. 1907 г.- инспектором МДА. В 1909 г. за сборник очерков «Эрнест Ренан и его «Жизнь Иисуса»» М. был удостоен премии еп. Курского Михаила (Лузина) за лучшие печатные труды наставников и воспитанников академии по Свящ. Писанию (Журналы собраний Совета МДА за 1909 г. // БВ. 1909. Т. 3. № 9. С. 78-80). 4 окт. 1910 г., согласно новому уставу духовных академий, строго ограничивавшему профессорскую службу 30 годами, М. вышел в отставку, но по особому ходатайству Совета МДА ему было предоставлено право безвозмездно читать лекции и участвовать в заседаниях академического совета; особым соизволением императора от 9 окт. 1914 г. М. было назначено вознаграждение в размере доцентского оклада. Сверхштатную профессорскую службу М. не оставил до конца жизни; по мнению членов корпорации, он был «живой связью молодой Академии с Академией старой, носителем академических традиций, образцом нераздельного служения и преданности науке» (Иларион (Троицкий). 1918. С. 145).

23 июля 1908 г. М. женился на Л. Я. Хватининой, дочери крестьянина с. Святкова Александровского у. Владимирской губ. (РГИА. Ф. 796. Оп. 438. Д. 619. Л. 2; ЦГА Москвы. Ф. 229. Оп. 4. Д. 5130. Л. 61-63 об.), хотя проф. МДА В. П. Виноградов ошибочно полагал, что М. «никогда не был женат» («Не будучи от левитской лозы и от духовной школы...»: Переписка проф. Св.-Сергиевского правосл. богосл. ин-та в Париже архим. Киприана (Керна) и протопр. РПЦЗ Василия Виноградова (1956-1959) / Вступ. ст., публ. и примеч. Н. Ю. Суховой // Вестн. ПСТГУ. Сер. 2: История. 2012. Вып. 3(46). С. 86).

М. был избран почетным членом МДА (1911), СПбДА (1912), КазДА (1913) и КДА (1914). Среди многочисленных учеников М. были буд. библеисты Н. Н. Глубоковский, В. Н. Мышцын, сщмч. Иларион (Троицкий); по предложенным им темам было написано 18 магистерских и более 40 кандидатских диссертаций. Рецензии М. на диссертации и монографии содержат самостоятельные исследования рецензента по частным вопросам и иногда изданы в виде статей и брошюр (Евсевий Памфил. 1881; Древнеславянское Евангелие от Марка: Поправки, доп. и замечания к труду проф. Г. А. Воскресенского о древнеслав. тексте Евангелия от Марка. Серг. П., 1897 и др.). За время службы М. прошел путь от надворного (1 мая 1886) до действительного статского (6 мая 1906) советника, был награжден орденами св. Анны 3-й (1892) и 2-й (1901) степени, св. Станислава 3-й (1886), 2-й (1896) и 1-й (1913) степени, св. Владимира 4-й (1904) и 3-й (1910) степени, а также орденом св. Саввы 2-й степени от серб. короля (1908).

М. скончался вскоре после Февральской революции, 14 марта был погребен на академическом кладбище в Троице-Сергиевой лавре - ввиду специфики исторического момента «без особой торжественности, без венков и речей» (Иларион (Троицкий). 1918. С. 168). Памятью о трудах М. стали слова архим. Илариона (Троицкого; впосл. архиепископ): «Вся профессорская жизнь Митрофана Дмитриевича была одним непрерывным ученым подвигом, приносившим обильные и полновесные плоды» (Там же. С. 164).

Богословское наследие

Первым значительным исследованием М. стал сравнительный анализ учения о Логосе Филона Александрийского и учения св. ап. Иоанна Богослова, начатый им в кандидатском сочинении и законченный в магистерской диссертации, получившей положительные отзывы рецензентов (РГИА. Ф. 796. Оп. 166. Д. 489. Л. 7 об.- 8). С т. зр. М., учение Филона формировалось на фоне 2 различных течений в религ. мысли: пантеизма стоиков, понимавших Логос как всеобщее божественное начало и разумный закон мировой жизни, и деизма палестинского иудаизма периода Второго храма, выработавшего представление о Боге как о «самозаключенной, недоступной и даже противоположной миру сущности, не имеющей и не могущей иметь к твари никакого непосредственного отношения» (Муретов. Учение о Логосе. 1881. С. 189). По мнению М., Филон, убедившись, что ни одна из 2 указанных тенденций не объясняет, каким образом абсолютно трансцендентный Бог может быть причастен миру, попытался решить вопрос на основе греко-философского представления о Божестве как об абстрактно-всеобщем начале бытия, поэтому прибег «к искусственному, чисто грамматическому и внешне-механическому соединению этих предикатов посредством фразы, имеющей внешне теистическую форму, но по своему содержанию и подлинному смыслу всегда распадающейся на свои несоединимые элементы раввинско-деистического и стоически-пантеистического Логоса» (Там же. С. 193). Учение же о Логосе св. ап. Иоанна Богослова, описываемое М. как «религиозный теизм», напротив, исходит из живого религ. опыта воплотившегося Бога и «предполагает внемирный и безусловный объект божественного разума и любви, т. е. Бога - второе Лицо Божества», или Логос (Там же. С. 195). Соответственным образом трансцендентно-личная жизнь Бога независима от ограниченного, условного, тварного мира, в то же время в «богочеловеческой Личности исторически-воплотившегося Логоса… искупленное от греха человечество… стоит в вечном имманентно-личном единении с Божеством» (Там же).

Важным направлением исследований М. было систематическое изучение традиции зап. экзегезы в свете апологетических задач. Еще в начале своей самостоятельной деятельности М. задумал фундаментальное исследование «Главные типы новейшего отрицания Евангелия», однако публикация была приостановлена цензурой, т. к. М. начинал рассмотрение каждого типа протестант. экзегезы с изложения идей наиболее значимых ее представителей, что было сочтено неполезным для неподготовленного читателя. В 1884 г. был опубликован лишь фрагмент с критическим разбором герменевтической теории И. Г. Эйхгорна, получившей со стороны М. невысокую оценку как результат «априорных предрассудков и школьных суеверий» (Он же. Эйхгорн и его толкование. 1884. С. 113). В 1892-1894 гг. задуманный труд отчасти был опубликован в виде очерков «Эрнест Ренан и его «Жизнь Иисуса»», в к-рых уделяется существенное внимание обзору предшествующей появлению труда Ренана истории протестант. экзегезы. По словам прот. Г. Флоровского, эти очерки опоздали на 15 лет, в то время как «публика продолжала тайно читать Ренана» (Флоровский. 2009. С. 535). Началом новейшего периода западной библеистики М. считал появление исследования «Жизнь Иисуса» Д. Ф. Штрауса (1835), оказавшего «разрушительное действие на тогдашнюю богословско-экзегетическую науку», вызвавшего тем самым «необходимость построения новых школ» на ее развалинах (Муретов. Эрнест Ренан. 1892. Т. 2. № 6. С. 464). М. выделял в критической зап. экзегезе 3 основных направления: отрицательную критику, стремящуюся «упразднить историческую достоверность новозаветных повествований»; положительную критику, изучающую «несомненную истинность содержания новозаветных книг»; положительно-отрицательную критику, старающуюся примирить противоположные полюса (Ф. Шлейермахер, И. А. Неандер и др.). М. постарался рассмотреть работы основных представителей этих направлений, выявить их философские предпосылки и внутренний генезис, дать правосл. оценку состоятельности каждого. Очерки носят полемико-апологетический характер, но при этом М. старается дать объективную оценку рассматриваемым трудам. Отмечая «художественное воспроизведение… материально-земной стороны Евангельской истории», составляющее «оригинальное достоинство труда Ренана» (Там же. 1893. Т. 2. № 4. С. 78-79), М. все же заключает, что любая попытка изобразить «лицо Безгрешного Богочеловека… с художественною и реальною верностию действительности» представляет «художественную карикатуру, искажение Богочеловеческого образа Искупителя грубо-плотяными чертами, превращение Богочеловека в человека» (Там же. С. 78). Эта задача «не может быть делом обычно-человеческого гения или естественного вдохновения, но требует сверхъестественного акта богодухновенности», поэтому Церковь всегда «ревностно оберегала неприкосновенность Четвероевангелия, как единственно возможного и единственно потребного для христиан начертания Искупителя-Богочеловека в Его словах и делах» (Там же. С. 106-107). Негативное отношение М. к Ренану, как и к др. представителям зап. критической школы библеистики, было обусловлено тем, что, по его мнению, историческая критика и др. виды критики сами по себе не в состоянии решить вопрос о вере. Согласно М., вера и неверие всегда противостояли друг другу и библейская критика ничего не может здесь изменить (Мень А., прот. 2002. С. 246).

М. опубликовал много статей по частным вопросам новозаветной библеистики, в к-рых старался сочетать филологический анализ текста и мнения совр. зап. библеистов с правосл. оценкой критического метода, восходящей к толкованиям св. отцов (прежде всего прп. Ефрема Сирина и свт. Кирилла Александрийского). М. задумывал большой труд по Четвероевангелию, однако успел опубликовать только вводную статью о сравнительных особенностях канонических Евангелий и часть, посвященную Евангелию от Матфея. Выводы исследования М. о «подлинности происхождения и достоверности содержания всего Четвероевангелия... вполне согласуются с древне-церковным преданием о происхождении наших четырех канонических Евангелий» (Муретов. Четвероевангелие. 1915. С. 189-190). Высокую оценку получил небольшой комментарий М. на Евангелие от Матфея (1901), в к-ром исследователи увидели замечательный пример применения богословских теорий для решения повседневных нравственных вопросов в жизни верующего. По мнению архиеп. сщмч. Илариона (Троицкого), эти истолкования М. «по богатству идейного содержания и по возвышеннocти... стоят несравненно выше многих подробных комментариев» (Муретов М. Д. Избранные труды. 2002. С. 22). В статье, посвященной Иуде Искариоту, М. усматривал причину его предательства в разделяемых им национально-политических представлениях, противоположных возвышенным идеалам учения Христа, описывая это трагичное противостояние как конфликт между «поэзией жизни, духа и любви и прозой смерти, плоти, сухого экономического расчета» (БВ. 1905. Т. 3. С. 47).

Лекционный курс по Свящ. Писанию НЗ М. разделил на 2 равноценные по времени части - исагогическую и экзегетическую. Исагогическая часть включала историю новозаветного канона и новозаветного священного текста, частное введение в книги НЗ, а также историю экзегезы и критики НЗ, где рассматривался не только святоотеческий период толкования, но и история зап. экзегезы, особенно протестантской XVII-XIX вв. В результате автор пришел к выводу о несостоятельности многовековых попыток выстраивания экзегезы вне правосл. Церкви и подтвердил истинность святоотеческих начал толкования Свящ. Писания. В экзегетической части курса основное внимание уделялось обзору посланий ап. Павла и всестороннему изъяснению избранных мест Четвероевангелия (ЦГА Москвы. Ф. 229. Оп. 3. Д. 396. Л. 11-18). Главным в изучении НЗ М. видел постижение тайны «откровения Бога в Слове и воплощения Логоса», составляющей основу новозаветного богословия, а первоочередной задачей правосл. «школьной» библеистики - построение ее научной системы. Эта система должна иметь своим началом, серединой и концом Христа, Который превышает человеческий разум и пребывает вне обычных методов науки; без этого все филологические изыскания, археологические и исторические справки, история текста и канона, вопросы подлинности и достоверности, многотомные комментарии «окажутся мертвыми костями без плоти живой и духа» (Муретов М. Д. Новый Завет, как предмет православно-богословского изучения // Избр. труды. 2002. С. 44, 48-51, 147-179). Работа М. над лекционным курсом отражалась на постепенной его модификации: в 1909 г. в педагогическую часть курса был включен предваряющий очерк «Новый Завет, как предмет науки вообще и православно-богословского изучения в частности» (в 1915 опубл. в Юбилейном сборнике МДА), а в экзегетическую часть - завершающий богословско-систематический раздел о евангельских чудесах и об основных понятиях НЗ (Отчет о состоянии МДА в 1906/07 уч. г. // БВ. 1907. Т. 3. № 10. С. 34-35; Отчет о состоянии МДА в 1909/10 уч. г. // БВ. 1910. Т. 3. № 10. С. 46). Уйдя за штат, М. продолжал преподавание «систематического изъяснения основных нравственно-религиозных понятий Нового Завета» и проводил занятия по научному разбору сектантских толкований разных мест Нового Завета (евангеликов, штундо-баптистов, адвентистов, толстовцев, молокан и проч.) (ЦГА Москвы. Ф. 229. Оп. 3. Д. 396. Л. 31-31 об., 36-40 об.).

Обращение М. к ветхозаветной тематике в докторской диссертации определялось задачами новозаветной экзегезы: автор пытался подтвердить подлинность Послания к Евреям, опротестовав один из аргументов критиков, указывавших на несоответствие описания ковчега завета и ветхозаветного храма в Евр 9 существующим представлениям. Тем самым при решении 2 задач, критико-экзегетической и апологетической, М. постарался провести собственную реконструкцию устройства ветхозаветного храма, опираясь на описания всех 3 храмов (Соломона, Зоровавеля и Ирода), восполняя пробелы одного по другим. В случае затруднений М. использовал топографические данные, полученные в ходе паломничества в Иерусалим (Муретов. Ветхозаветный храм. 1890. С. 1-8). Рецензент Жданов, критикуя исследование, считал искусственным и ложным основной метод реконструкции, обвиняя М. в неверных интерпретациях свидетельств древних авторов, в частности Филона Александрийского и Иосифа Флавия, а также в излишнем доверии к трудам предшествующих рус. исследователей-археологов, в частности проф. КДА А. А. Олесницкого, и в недостаточном использовании «текстуально-критических и экзегетических трудов» зап. авторов. В вину М. вменялись неоправданные попытки «поставить храм в связь с историей еврейской теософии» и выявить «генетическую зависимость позднейших иудейско-раввинских идей» от наружного вида храма. Главный результат докторского исследования - новую реставрацию храма - Жданов считал ниже «общепринятой и затемняющей свидетельства Библии» (Отзывы на докт. дисс. 1893. С. 49-75). Однако рецензент-эксперт Терновский, соглашаясь с тем, что реконструкцию М. нельзя признать исчерпывающей и бесспорной, считал полезным проведенное автором «кропотливое сличение и примирение» разноязычных текстов Свящ. Писания (Терновский. 1894. С. 38-40).

Участие в работе над текстом славянской Библии

Изучение славянского текста Библии и стремление к составлению наилучшего перевода Свящ. Писания на слав. язык М. считал «не только общенаучным, но и патриотическим долгом всех славянских богословов» (Муретов М. Д. Отзыв на магистерскую диссертацию свящ. Владимира Страхова «Второе послание св. ап. Павла к Фессалоникийцам» // БВ. 1911. Т. 3. № 9. С. 102). Хотя М. признавал необходимость перевода Библии на любой язык, в т. ч. и на русский, он считал крайне важным сохранить чтения Слова Божия во время богослужения на слав. языке, к-рый «чужд обыденной жизни и возвышается над разговорною речью», что необходимо для сакрального текста (Он же. Церковно-практическое и научно-богословское значение слав. перевода НЗ. 1897. С. 178-179). М. настаивал на том, что Русской Церкви «всегда была чужда мысль канонизировать какой-либо один славяно-русский текст Библии», поэтому совр. богословами всегда должна вестись живая работа по правке библейского слав. текста, причем не только по устранению неточностей перевода, но и по замене устаревших и непонятных слов и оборотов «более понятными и соответственными для данного времени» (Там же. С. 180-181). В 1915 г. М. был включен в состав Комиссии по научному изданию слав. Библии, созданной 28 янв. 1915 г. при СПбДА под председательством ректора еп. Анастасия (Александрова) (Отчет о деятельности Комиссии по науч. изданию Слав. Библии за 1915-й г. 1975. С. 215). М. была поручена подготовка к изданию слав. текста книг пророков Аггея и Малахии (Протокол заседания Комиссии по науч. изданию Слав. Библии 6 марта 1916 г. 1975. С. 218).

Переводческая деятельность

М. активно занимался переводами святоотеческих творений с древнегреч. языка, а также редактурой переводов, печатавшихся в академическом журнале. В 1892-1898 гг. в ж. «Богословский вестник» были опубликованы переводы М. толкования свт. Кирилла Александрийского на пророков Аггея и Малахию и отредактированные им толкования на остальных малых пророков, созданные его коллегами. В 1899-1912 гг. М. был осуществлен проект по переводу сохранившихся толкований свт. Кирилла на Евангелие от Иоанна (Книги 1-6, 9-12). Кроме того, в 1892-1894 гг. М. перевел «Слова и беседы» свт. Астерия Амасийского; в 1895-1896 гг.- толкования прп. Ефрема Сирина на Послания св. ап. Павла и на апокрифическую переписку ап. Павла с Коринфянами; в 1913 г.- Житие свт. Климента, архиеп. Охридского, составленное свт. Феофилактом Болгарским; в 1913-1915 гг.- Житие и нек-рые творения прп. Максима Исповедника. В 1908 г. редактировал «Слово на воскрешение Лазаря» свт. Евстафия Антиохийского. При переводе М. использовал не только печатные издания, но и греч. рукописи Московской Патриаршей б-ки и др. хранилищ, а при необходимости и сир. тексты (Отчет о состоянии МДА в 1907/08 уч. г. // БВ. 1908. Т. 3. № 11. С. 40). Комментарии к переводам включали подробные истолкования наиболее трудных мест Свящ. Писания.

Участие в дискуссии об имяславии

М. оказался вовлечен в дискуссию об имяславии в 1909-1914 гг. С одной стороны, на исследования М. по философии Филона Александрийского ссылался один из главных оппонентов имяславцев, С. В. Троицкий (Троицкий. 1914. С. 93-95). С др. стороны, сам М. защищал учение имяславцев. В ответ на просьбу ректора МДА еп. Феодора (Поздеевского) он составил отзыв об афонских спорах и о книгах схим. Илариона и иеросхим. Антония (Булатовича) (Переписка свящ. П. А. Флоренского и М. А. Новосёлова. 1998. С. 87, 183). Этот отзыв был помещен анонимно, как от «одного из наиболее уважаемых и заслуженных богословов», в предисловии к «Апологии» иеросхим. Антония, изданной в сер. «Религиозно-философская библиотека» (Муретов. Письмо. 1913. С. XI-XIV). Издателем и редактором серии являлся М. А. Новосёлов, редактированием рукописи и составлением предисловия занимался свящ. Павел Флоренский. М. почувствовал в опыте имяславцев дух «истого монашества, древнего, подвижнического», а их учение считал вполне подтвержденным новозаветными и святоотеческими текстами. В коллизии же, связанной с имяславием, видел противостояние «идеализма… (реализма и мистицизма), с одной стороны,- и номинализма… (рационализма и материализма),- с другой». По мнению М., истинное христианство и Церковь «всегда стояли на почве идеализма в решении всех возникавших вопросов - вероучения и жизни». М. пытался выстроить догматическое рассуждение, которое вызвало неоднозначную реакцию: слово всякого языка и во всяком виде, произносимое устно, есть отражение идеи и имеет с ней реальную связь, идея тоже реальность, имеющая и ипостасное бытие. Следов., имя Иисусово имеет реальную связь с идеей и ипостасью Богочеловека и всякий субъект (лицо, ипостась), именующий Спасителя устно или мысленно, вступает в реально-ипостасное отношение с идеей и ипостасью Богочеловека. Вопрос, поднятый имяславцами, М. считал «весьма своевременным для всеобщего обсуждения», как признак «начинающегося возрождения идеализма-реализма-мистицизма» в эпоху подъема волны материалистическо-рационалистических заблуждений, и надеялся на его рассмотрение на предстоящем Всероссийском Соборе.

Арх.: Об утверждении и. д. доц. МДА М. Муретова в степени магистра богословия // РГИА. Ф. 796. Оп. 166. Д. 489, 1885 г.; По рапорту митр. Московского об утверждении доц. МДА М. Муретова в степени доктора богословия // Там же. Оп. 173. Д. 322, 1892 г.; Муретов М. Д., проф. МДА // Там же. Оп. 438. Д. 619; Формулярный список М. Муретова // Там же. Ф. 797. Оп. 95. Д. 99. Л. 1-6; Журналы собраний Совета за 1978 г. // ЦГА Москвы. Ф. 229 (МДА). Оп. 3. Д. 112; Программы чтений и конспектов лекций по истолкованию Свящ. Писания Ветхого и Нового Заветов // Там же. Д. 396. Л. 11-18, 31-31 об., 36-40 об.; Отзывы проф. М. Муретова о кандидатских, магистерских и докторских диссертациях студентов и профессоров академии // Там же. Д. 474; Муретов М. Д. (личное дело студента) // Там же. Оп. 4. Д. 2495; Муретов М. Д. (личное дело преподавателя) // Там же. Д. 5130; Дело о соискании степени магистра богословия и. д. доцентов МДА М. Муретовым и В. Велтистовым (1885) // РГБ ОР. Ф. 172. К. 30. Ед. хр. 12. Л. 4-8; Формулярный список М. Д. Муретова // Там же. К. 151. Ед. хр. 38; Учение о Логосе Филона Александрийского (канд. соч.) // Там же. К. 311. Ед. хр. 4; Письма М. Д. Муретова 1891-1908 гг. // РНБ ОР. Ф. 194 (Н. Н. Глубоковский). Оп. 1. Д. 630.
Соч.: Слово в день годичного поминовения митр. Филарета и в 40-й день по кончине о. ректора МДА прот. А. В. Горского // ПО. 1875. Т. 3. № 12. Прил. С. 49-55; К вопросу о происхождении и взаимном отношении синоптических Евангелий // ПрТСО. 1881. Ч. 27. Кн. 1. С. 205-241; Действительность смерти Господа нашего Иисуса Христа // ПО. 1881. Т. 1. № 4. С. 667-698; Подлинность бесед и речей Господа в четвертом Евангелии: Крит.-исагогич. очерк // Там же. Т. 3. № 9. С. 33-72; № 10. С. 251-282; Евсевий Памфил: (Возражения на кн. Н. Розанова «Евсевий Памфил, еп. Кесарии Палестинской». М., 1880) // Там же. № 12. С. 648-716; Учение о Логосе у Филона Александрийского и Иоанна Богослова в связи с предшествовавшим историческим развитием идеи Логоса [в греч. философии и иуд. теософии] // ПрТСО. 1881. Ч. 28. Кн. 3. С. 163-293; 1882. Ч. 29. Кн. 2. С. 496-540; 1883. Ч. 31. Кн. 2. С. 565-618; Ч. 32. Кн. 1. С. 3-85 (отд. изд.: М., 1885); Идея Логоса в ВЗ // ПО. 1882. Т. 2. № 5. С. 102-140; № 6/7. С. 451-493; № 8. С. 695-722; Иуда Предатель // Там же. 1883. № 9. С. 37-82; Вопрос Крестителя и ответ Господа // Там же. № 11. С. 401-452; Эйхгорн и его толкование новозаветных чудес: Отрывок из истории экзегезы и критики НЗ // ПрТСО. 1884. Ч. 33. Кн. 1. С. 86-113; Народоперепись в эпоху рождения Господа (Лк 2. 1-7) // Там же. Ч. 34. Кн. 4. С. 565-653; Звезда волхвов // ПО. 1884. Т. 2. № 5/6. С. 282-327; Философия Филона Александрийского в отношении к учению Иоанна Богослова о Логосе // Там же. Т. 3. № 11. С. 485-540; № 12. С. 686-749 (отд. изд.: М., 1885); В каком году родился Господь наш Иисус Христос? // ПрТСО. 1885. Ч. 35. Кн. 1. С. 269-314; Новооткрытый фрагмент из мнимого Первоевангелия: (К вопросу о происхождении и взаимном отношении наших первых трех, т. н. синоптических, Евангелий) // Там же. 1887. Ч. 39. Кн. 1. С. 94-133; Домоправитель неправды (Лк 16. 1-15) // ДЧ. 1890. Ч. 1. № 2. С. 173-188; № 3. С. 267-274; № 4. С. 272-380; Внешний вид ветхозаветного храма: [Синайский храм (Скиния Моисея)] // ПрТСО. 1890. Ч. 45. Кн. 2. С. 406-479; Ч. 46. Кн. 3. С. 3-52; Ветхозаветный храм. М., 1890. Ч. 1: Внешний вид храма; О предположенной справе слав.-рус. текста НЗ // БВ. 1892. Т. 3. № 10. С. 122-135; Эрнест Ренан и его «Жизнь Иисуса»: (характеристика, изложение и критика) // Там же. Т. 2. № 6. С. 460-482; № 7. С. 58-76; № 8. С. 141-170; Т. 3. № 9. С. 319-360; № 12. С. 391-410; 1893. Т. 1. № 2. С. 284-299; Т. 2. № 4. С. 46-110; Т. 4. № 10. С. 80-110; 1894. Т. 4. № 10. С. 33-66; № 11. С. 230-245 (отд. изд.: СПб., 1907); Христианин без Христа: [Л. Н. Толстой] // ДЧ. 1893. Ч. 1. № 3. С. 370-385; Свт. Филарет Московский [Дроздов] в письмах к Степану Дмитриевичу Нечаеву // БВ. 1893. Т. 1. № 2. С. 317-335; Древность предания о погребении Адама на Голгофе, или Лобном месте // ЧОЛДП. 1894. № 9. С. 343-372; Труды св. Ефрема Сирина по толкованию Свящ. Писания Ветхого и Нового Завета: Предисловие к 7-й части Творений св. Ефрема Сирина в рус. пер. // БВ. 1895. Т. 1. № 2. С. I-VI; Об апокрифической переписке Ап. Павла с Коринфянами // БВ. 1896. Т. 3. № 7. С. 1-16; № 8. С. 113-154; Господь Иисус Христос был ли свержен со скалы Назаретянами? (Лк 4. 29-30) // БВ. 1897. Т. 2. № 4. С. 92-105; Церковно-практическое и научно-богословское значение слав. перевода НЗ в труде свт. Алексия, митр. Киево-Московского и Всероссийского // БВ. 1897. Т. 4. № 11. С. 177-199; № 12. С. 275-414; 1898. Т. 1. № 1. С. 155-156; Чудовская рукопись НЗ принадлежит ли Свт. Алексию, митр. Московскому?: (По поводу мнения проф. А. И. Соболевского) // БВ. 1898. Т. 1. № 1. С. 1-25; Евангелие по Матфею // БВ. 1899. Т. 1. № 4. С. 511-540; № 5. С. 1-29; Четвероевангелие: (Сравн. особенности канонических евангелий по их содержанию, главным мыслям и изложению) // БВ. 1899. Т. 1. № 2. С. 155-190 (отд. изд.: Серг. П., 19152); Христос как носитель немощей и болезней человечества: Мф 8. 1-17: (Продолжение краткого изъяснительного обозрения Евангелия по Матфею) // БВ. 1900. Т. 1. № 3. С. 403-450; К толкованию текста: «творяй ангелы Своя духи и слуги Своя пламень огненный» (Пс 103. 4 и Евр 1. 7) // БВ. 1902. Т. 3. № 10. С. 184-199; Родословие Христа: (Мф 1. 1-17, Лк 3. 23-38): Экзегет. исслед. // ДЧ. 1902. Ч. 3. С. 573-593; 1903. Ч. 1. С. 71-87; Ч. 2. С. 272-280; Ч. 3. С. 242-253 (отд. изд.: М., 1904); К критике свидетельства Иосифа Флавия о Христе // БВ. 1903. Т. 2. № 9. С. 77-87; Новозаветная песнь любви сравнительно с «Пиром» Платона и «Песнью Песней» // Там же. Т. 3. № 11. С. 461-499; № 12. С. 559-612; Бог-Слово и Воскресение Христово: (Краткое объяснение пасхального Евангелия Иоанна 1. 1-18) // ДЧ. 1903. Ч. 1. № 4. С. 646-673; Пророчество и языкоговорение (глоссолалия), как знамения для верующих и неверов: (1 Кор 14. 20-25) // БВ. 1904. № 7/8. С. 496-520; Древнеевр. молитвы с именем ап. Петра //Там же. Т. 3. № 9. С. 130-186; № 10. С. 213-238 (отд. изд. с прил. «О лит. особенностях творений ап. Петра» и «О значении термина «katholikos»»: Серг. П., 1905); Знание отчасти и самопознание (1 Кор 13. 12) // БВ. 1905. Т. 1. № 2. С. 296-310; Иуда Предатель // Там же. Т. 2. № 7/8. С. 539-559; Т. 3. № 9. С. 39-68; 1906. Т. 1. № 1. С. 32-68; № 2. С. 246-262; 1907. Т. 3. № 12. С. 723-754; 1908. Т. 1. № 1. С. 1-52; Критические замечания на книгу проф. Ф. И. Мищенко «Речи ап. Петра в книге Деяний апостольских (Деян 1-15)» // БВ. 1911. Т. 1. № 2. С. 364-379; № 4. С. 754-771; Т. 2. № 5. С. 221-239; Отношение христиан к мирской власти: Объяснение Деян 4. 19-20 и 5. 29 в связи с Мф 22. 15-21, Рим 13. 1-10, ср.: 1 Пет 2. 13-20 и 1 Тим 2. 2-4 // БВ. 1911. Т. 2. № 7/8. С. 467-492; О св. Максиме Исповеднике: (Предв. кр. сведения) // БВ. 1912. Т. 4. № 11. С. I-ХVI; Греч. «Житие» св. Климента, еп. Словенского // БВ. 1913. Т. 2. № 7/8. С. 475-487; [Письмо к еп. Феодору (Поздеевскому) от 10 марта 1913 г.: Опубл. анонимно] // Антоний (Булатович), иером. Апология веры во Имя Божие и во Имя Иисус. М., 1913. С. XI-XIV; Прот. С. К. Смирнов // Памяти почивших наставников: Изд. Имп. МДА ко дню ее столетнего юбилея (1814 - 1 окт.- 1914). Серг. П., 1914. С. 139-274; Из воспоминаний студента Имп. МДА XXXII курса (1873-1877) // БВ. 1914. Т. 3. № 10/11. С. 646-676; 1915. Т. 3. № 10/11/12. С. 700-784; 1916. Т. 3. № 10/11/12. С. 582-612; Из академической жизни: В. М. Васнецов - почетный член Имп. МДА // БВ. 1915. Т. 1. № 4. С. 885-890; НЗ, как предмет правосл.-богословского изучения // В память столетия (1814-1914) МДА: Сб. ст. Серг. П., 1915. Ч. 2. С. 593-666; Христ. брак и Церковь // БВ. 1916. Т. 3. № 10/11/12. С. 182-230; Раб Божий: (Ис 52. 13 - 53. 12) // БВ. 1917. Т. 1. № 2/3. С. 355-374; Избранные труды. М., 2002.
Лит.: Отчет о состоянии МДА в 1878/79 уч. г. // ПрТСО. 1880. Ч. 26. Кн. 1. С. 148, 162; То же в 1884/85 уч. г. // Там же. 1886. Ч. 37. Кн. 1. С. 475, 479, 492-493, 499; То же в 1890/91 уч. г. // Там же. 1891. Ч. 48. Кн. 2. С. 642, 649, 651; Палимпсестов И. У. По поводу статьи М. Д. Муретова «Иуда Предатель» // ПО. 1883. Т. 3. № 11. С. 550-558; Виноградов Н. И. «Звезда волхвов»: Крит. обозрение ст. М. Д. Муретова. М., 1885; Ист.-стат. описание церквей и монастырей Рязанской епархии, ныне существующих и упраздненных со списками их настоятелей за XVII, XVIII и XIX ст. и библиогр. указаниями / Сост.: свящ. И. В. Добролюбов. Рязань, 1888. Т. 3. С. 406-408; Журналы Совета МДА в 1891 г. Серг. П., 1892. С. 416; Глубоковский Н. Н. Новое исследование о ветхозаветном храме М. Муретова (М., 1890) // ЧОЛДП. 1891. Т. 1. Отд. 2. С. 433-440; [Отзывы на докт. дис. М. Д. Муретова доцента А. А. Жданова и проф. А. Смирнова] // Протоколы заседаний Совета МДА за 1892 г. Серг. П., 1893. С. 49-88; Антоний (Храповицкий), архим. [Мнение ректора МДА об отзыве А. А. Жданова на докт. дис. М. Д. Муретова] // Там же. С. 88-93; Жданов А. А. «Новейший реставратор» ветхозаветного храма. Серг. П., 1893. 2 т.; Терновский С. А. Отзыв о соч. доцента МДА [М. Д.] Муретова «Ветхозаветный храм. Ч. 1: Внешний вид храма» // ПС. 1894. Ч. 3. № 12. Прил. С. 1-40; Муретов М. Д. // ЭС. 1897. Т. 39. С. 210; Троицкий С. В. Об именах Божиих и имябожниках. СПб., 1914; Иларион (Троицкий), архим. Проф. М. Д. Муретов († 11 марта 1917 г.): [Некр.] // БВ. 1918. Т. 1. № 3/4/5. С. 145-168; Симон (Новиков), архим. Проф. МДА М. Д. Муретов и его труды по Четвероевангелию // ЖМП. 1972. № 4. С. 75-80; Отчет о деятельности Комиссии по науч. изданию Слав. Библии за 1915-й г. // БТ. 1975. Сб. 14. С. 214-217; Протокол заседания Комиссии по науч. изданию Слав. Библии 6 марта 1916 г. // Там же. С. 217-219; Правдолюбов С., диак. Вклад проф. МДА М. Д. Муретова в правосл. библеистику: [Курс. раб.] / МДА. Загорск, 1978. 2 ч. Ркп.; Переписка свящ. П. А. Флоренского и М. А. Новоселова с присоединением писем иеросхим. Германа Зосимовского, иеросхим. Антония (Булатовича), иером. Пантелеимона (Успенского), В. М. Васнецова, Ф. Д. Самарина, Ф. К. Андреева, С. Н. Дурылина, И. П. Щербова / Общая ред. игум. Андроника (Трубачёва). Томск; Новосиб., 1998. С. 55-56, 87-88, 114-116, 124, 181-187; Флоренский П., свящ. Сочинения. М., 1999. Т. 3(1). С. 570; Рус. писатели-богословы, историки Церкви, исследователи и толкователи Свящ. Писания: Биобиблиогр. указ. / Сост.: А. С. Чистякова, О. В. Курочкина. М., 20012. С. 348-356; Мень А., прот. Библиологический словарь. М., 2002. Т. 2. С. 245-247; Бырлэдяну Г., свящ. Обзор трудов проф. М. Д. Муретова в области истолкования Свящ. Писания НЗ: Дис. / МДА. Серг. П., 2006. Ркп.; Флоровский Г., прот. Пути русского богословия. М., 2009; Барсегова А. Э. Эстетическая проблематика в трудах проф. МДА М. Д. Муретова // Религиоведение. 2010. № 2. С. 127-134; Кузьмина Е. В. Теология и герменевтика: М. Д. Муретов // Вестн. Омского ун-та. 2014. № 1(71). С. 132-135.
Н. Ю. Сухова
Ключевые слова:
Библеисты русские Преподаватели Московской Духовной Академии Богословы православные Муретов Митрофан Дмитриевич (1851 - 1917), доктор богословия, заслуженный ординарный профессор МДА, православный богослов, библеист
См.также:
ВВЕДЕНСКИЙ Дмитрий Иванович (1873 - 1954), рус. ученый, библеист
ВОРОНЦОВ Евгений Александрович (1867 - 1925), прот., библеист, историк
ГОРСКИЙ-ПЛАТОНОВ Павел Иванович (1835 - 1904), библеист, гебраист
ГРИЛИХЕС Леонид Ефимович (род. 1961), прот., доцент МДА, библеист, преподаватель семит. языков, переводчик
КАЗАНСКИЙ Петр Иванович (1838-1913), богослов, библеист, заслуженный профессор МДА
КОРСУНСКИЙ Иван Николаевич (1849-1899), правосл. богослов, библеист, заслуженный проф. МДА
ЛОПУХИН Александр Павлович (1852-1904), правосл. богослов, библеист, историк, проф. СПбДА
МИХАИЛ (Лузин Матфей Иванович; 1829(1830?) г. - 1887), еп. Курский и Белгородский, правосл. богослов, библеист.